25Думаю, я нисколько не преувеличил, назвав свершённое им за многолетнюю творческую жизнь подвигом. Причём это подвиг не только отпущенного ему природой таланта, но и души. Подвиг любви.
Среди впечатлений уходящего года то, которое связано с ним, для меня одно из сильнейших. Оно выделяется и на фоне всех мероприятий Года Китая в России, каковым официально был объявлен 2007-й. Впрочем, что там официальные поводы: встреча с таким искусством, с такой личностью — огромное событие в любое время и навсегда.
Но в данном случае надо выразить особую благодарность Государственному музею — гуманитарному центру «Преодоление» имени Н.А. Островского, который совместно с Обществом российско-китайской дружбы организовал у себя эту необыкновенную выставку, пригласив на неё к тому же создателя представленных здесь уникальных произведений. Выставка называлась «Литературные портреты», а их автора зовут Гао Ман.
Кто же он, Гао Ман?
Талантливый художник? Да, очень! И если бы один лишь дар столь своеобразного живописца был дан этому человеку, если бы только в этих картинах так ярко он проявился, его и тогда можно было бы назвать выдающимся деятелем китайской культуры.
Однако он ещё и талантливый писатель, поэт, переводчик. Литературный переводчик (один из лучших в Китае!) русских и советских писателей. А если к этому добавлю, что в ряду созданных им живописных работ совершенно особое, может быть, даже центральное место занимают тоже портреты писателей русских и советских, то он, Гао Ман, я считаю, имеет полное право называться и выдающимся деятелем русской культуры.
Недавняя выставка в Москве, к сожалению, очень кратковременная, продолжавшаяся всего четыре дня, — представила сорок портретов работы Гао Мана, и состояла она из двух частей. Первая — это портреты классиков китайской литературы. Вторая, по объёму раза в три больше, — писатели России и Советского Союза. От Пушкина и Гоголя, Достоевского и Толстого, Чехова и Горького, до Шолохова и Николая Островского, Маяковского и Есенина, Егора Исаева
и Мустая Карима...
Целая галерея образов, выполненных в оригинальной китайской технике гохуа — водяными красками и специальной кисточкой на рисовой бумаге. Напоминает европейскую акварель, однако неповторимый национальный колорит вы чувствуете сразу. А самое главное, что покорило меня в русском разделе этой галереи — глубинное проникновение китайского мастера в характеры наших писателей и поэтов, умение очень выразительно передать судьбу и суть творчества каждого.
Вот его собственные слова: «Чувства мои — картины мои! Ну а в портретах русских писателей и поэтов — эти чувства вдвойне. Ибо ещё с детства полюбил я русскую литературу».
Сейчас Гао Ману 81 год. А первый свой русский портрет — это был портрет Пушкина — он нарисовал, когда ему было всего 10. Первый художественный перевод с русского выполнен им в 17 лет. Это было стихотворение в прозе Тургенева «Как хороши, как свежи были розы...».
Вот так уже тогда определилось важнейшее направление всей будущей творческой его жизни. Он стал ведущим переводчиком русских, советских писателей и поэтов в Китае, а одновременно создателем этой изумительной галереи их портретов, работа над которой продолжается и сегодня. Стал компетентнейшим исследователем литературы, искусства, истории России.
Почему выставка — в этом музее
Прежде всего отмечу, что музей Николая Островского вот уже тридцать лет является коллективным членом Общества советско-китайской, а теперь российско-китайской дружбы, которое как раз в те дни отмечало свой полувековой юбилей. Причём это членство отнюдь не формальное! Когда бы я ни пришёл сюда, почти каждый раз вижу группы китайских студентов, которые учатся в Москве, или делегации, приехавшие из КНР.
Надо знать, как много значили и значат в Китае Николай Островский, его книги, Павел Корчагин, чтобы понять эту давнюю и крепкую связь коллектива музея с друзьями в далёкой стране. И одним из лучших таких друзей стал Гао Ман.
Собственно, само это имя впервые услышал я от директора Музея Николая Островского — от Галины Ивановны Храбровицкой, рассказавшей об удивительном человеке с искренним восхищением. Оснований для восхищения действительно немало. Дело хотя бы в том, что Гао Ман, когда ему не исполнилось ещё и двадцати лет, первым перевёл на китайский язык пьесу «Павел Корчагин», созданную
на основе романа «Как закалялась сталь». И пьеса эта, поставленная сперва талантливым ансамблем художественной самодеятельности Харбинской ассоциации учителей (роль Тони замечательно играла будущая жена переводчика), а затем Художественным театром китайской молодёжи в Пекине, произвела на зрителей сильнейшее впечатление, выдержав впоследствии множество постановок.
О собственном же впечатлении от Николая Островского переводчик пьесы напишет так: «Я был потрясён и воодушевлён. Я начал другими глазами смотреть на жизнь человека, преисполнился жизнерадостностью, дыханием и романтикой революции».
В 1956 году Гао Ман познакомился с вдовой Н.А.Островского — Раисой Порфирьевной, которая тогда была директором Московского музея писателя и приезжала в Китай. Были и приезды Гао Мана в Советский Союз с неизменным посещением ставшего родным для него музея. Установившаяся дружба не прерывалась никогда, в том числе и в труднейшие 90-е годы.
А в 2002 году Галина Ивановна Храбровицкая поехала в Китай, став самым желанным гостем в доме друга. Уже начиналась подготовка к 100-летию со дня рождения Николая Островского. Когда Гао Ман узнал, что музей намерен провести Международную научно-практическую конференцию, посвящённую жизни и творчеству выдающегося советского писателя, он заверил, что, если самому ему не удастся приехать (к этому времени тяжело заболела его жена), он обязательно пришлёт свой доклад.
Слово сдержал. Более того, в начале юбилейного 2004 года вместе с обстоятельным докладом на тему «Николай Островский в Китае» от него прибыл неожиданный дар — портрет автора «Как закалялась сталь».
Прекрасный портрет! Он украшал все юбилейные мероприятия в музее, а затем продолжал оставаться участником многих проходящих здесь торжеств. Меня (да и не только меня, конечно) поразило, насколько точно и вместе с тем своеобразно сумел передать китайский художник дух своего героя.
А началом всему стал Пушкин
И вот теперь, на выставке Гао Мана, приехав заранее, я с радостью увидел знакомый портрет, от которого каждый раз подолгу не могу отойти. Но в каком он здесь оказался многоликом и многокрасочном окружении! Честное слово, у меня просто глаза разбежались, и я не тотчас определился, с чего же, а точнее, с кого же мне начать. Уважительно осмотрел ряд портретов, которым автор представил нескольких своих великих соотечественников — китайских классиков-мудрецов. А потом... направился к Пушкину.
Позже выяснилось: моё начало знакомства с «русской галерей» Гао Мана выбрано было безошибочно, потому что именно Пушкиным, как рассказал мне он сам, началось в своё время его вхождение в русскую тему.
«В своё время» — это давно. В 1937 году, когда отмечалось 100-летие со дня гибели великого русского поэта, десятилетний мальчик в китайском Харбине, движимый каким-то глубинным внутренним чувством, нарисовал его портрет, глядя на иллюстрацию в книге. Он уже знал некоторые пушкинские стихи по-китайски, знал кое-что и по-русски: в Харбине было много русских, и учился он в школе Христианского союза молодёжи. Но разве не промыслительно для всего будущего этого человека, что одной из первых детских его художественных работ стал пушкинский портрет? Разве не свидетельствует это, что для Пушкина по-особому открылась его душа?
Гао Ман рассказывает, как взволновался он, когда какое-то время спустя встретил вдруг в стихах русского гения, которые тогда уже и сам переводил, следующие строки:
Поедем, я готов: куда бы вы, друзья,
Куда б ни вздумали, готов за вами я
Повсюду следовать...
К подножию ль стены далёкого Китая...
— Да ведь это о нашей Великой стене! — осенило меня. — Случайно ли Пушкин такое написал? И, занявшись своим литературно-историческим разысканием, я установил: поэт действительно хотел побывать в Китае и даже обращался с прошением к царю, чтобы он разрешил ему поехать в далёкую страну с русским посланником. Но — получил отказ. Это было в 1830 году...
А в 1999 году Гао Ман по-своему осуществил мечту великого поэта. Тогда был 200-летний юбилей со дня его рождения, и на одной из 12 картин, специально написанных к этой дате, художник изобразил Пушкина на Великой китайской стене.
Постижение русского духа и души
Двенадцать картин пушкинской серии составили первую выставку Гао Мана в нашей стране. Она прошла тогда же, в пушкинском 1999-м, в Российской академии художеств. Но многие ли могли увидеть её? К сожалению, должной информационной поддержки по телевидению и радио она не получила. Например, я о выставке той до сих пор просто не знал. Огромная несправедливость, что творчество этого человека, так глубоко любящего Россию, её культуру, людей русской культуры, в России мало кому известно.
Между тем у него что ни картина, то интереснейшая история.
— Мне особенно дорог портрет Герцена, — рассказывает Гао Ман. — И дорог потому, что в него вложены не только мои мысли, но также мысли и чувства выдающегося китайского писателя Ба Цзиня.
Оказывается, в конце 70-х годов прошлого века Ба Цзинь переводил на китайский язык «Былое и думы» Герцена и одновременно начал писать свои «Думы». Зная это, Гао Ман решил показать ему только что законченный портрет русского писателя. Очень волновался: как тот воспримет? А он, внимательно осмотрев работу Гао Мана, сказал одобрительные слова и попросил оставить картину на один день, чтобы сделать на ней свою надпись.
— В этой надписи, — говорит Гао Ман, — великий китайский писатель XX века дал высокую оценку своему глубоко почитаемому предшественнику — великому русскому писателю XIX века. Я вам сейчас переведу: «Это — сильный человек, трудности не согнули его, он оставил после себя 30 томов сочинений. Многие его статьи и поныне пылают огнём. Они и сегодня зовут людей вперёд.
7 ноября 1979 года. Ба Цзинь».
Мы переходим к портрету Льва Толстого, и Гао Ман делится впечатлениями, которые он вынес после поездки в Ясную Поляну:
— Ощущение было необыкновенное, словно душа моя очистилась, а дух облагородился. Вернувшись домой, я набросал несколько эскизов по мотивам его жизни.
На картине, возле которой мы остановились, писатель в грубой мужицкой рубахе стоит среди необозримой степи. Над ним на небе обруч тусклого солнца, а перед ним — громадный камень.
— Даже не могу сказать, почему я всё это нарисовал. То было сделано подсознательно. Однако детали эти для меня очень важны.
Может быть, камень символизирует тяжесть огромной духовной ноши, взятой на себя великим писателем и человеком?
Неподалёку от Толстого — Достоевский, ещё один страстный русский искатель духовной истины. Гао Ман уже сказал мне, что это самый последний по времени написания портрет. Он завершён совсем недавно, в нынешнем году.
— Долго мучился — не получалось. А получилось только тогда, когда возник образ свечи во тьме. Для меня Достоевский ассоциируется почему-то с колеблющимся светом свечи, который окружён этим мраком...
Спрашиваю, почему на выставке нет портрета Тургенева. Всё-таки первый перевод с русского был у него из этого писателя. Мне показалось, что Гао Ман даже засмущался немного:
— Да, Тургенева я по сию пору не сумел написать. Наверное, пока не понял его до конца, почему он так долго жил во Франции? И эта любовь к французской певице... Я могу писать человека лишь тогда, когда его понимаю. Надеюсь, портрет Тургенева у меня впереди.
Кто-то спрашивает: наверное, трудно писать людей, которых в жизни не видел никогда?
— А я многих из своих героев видел, — улыбается Гао Ман. — Почти всех писателей и поэтов моего советского раздела. Даже с Фадеевым встречался. Было это в 1954 году на II съезде советских писателей.
Чем же можно воздать Гао Ману за такую его преданность нашей стране? Кто-нибудь скажет: да уже воздали. Он почётный член Союза писателей России и Российской академии художеств, почётный доктор Института Дальнего Востока РАН и лауреат премии имени Николая Островского. Награждён орденом Дружбы.
Однако при всём этом где вы можете увидеть хотя бы в репродукциях, замечательные его художественные работы? Можете ли прочитать книги его? Когда и кому выпадет счастье побывать на очередной его выставке?
Картины Гао Мана в Китае, как я понял, находятся в разных музеях. Собрать их вместе, наверное, нелегко. И, конечно же, стоит денег привезти сюда, организовать большую и долгосрочную выставку в столице.
А разве такое уж неподъёмное дело — издание у нас хорошего альбома репродукций с его картин? И на русском языке его книги «Рисую Россию», которая с его же иллюстрациями вышла недавно в Китае и которую он привёз на Московскую выставку в Музей Николая Островского?
Он привёз столько экземпляров, сколько мог довезти. Разошлись они мгновенно. Мне этой книги уже не досталось, и чтобы наглядно проиллюстрировать публикуемый сегодня рассказ о художнике и писателе, пришлось приложить немало усилий. С трудом получил книгу во временное пользование.
А надо, чтобы каждый желающий
в России без усилий мог её иметь.
В конце концов, на любовь мы должны отвечать любовью.
На снимках: портреты М. Горького. Ф. Достоевского, А. Фадеева.
Виктор КОЖЕМЯКО.
