1Получив в подкрепление 1-ю ударную армию от своего «левого смежника», командующий 3-м Прибалтийским фронтом генерал армии Масленников понял, что пришла пора наступать и подчиненным ему войскам. 6 июля он получил директиву Ставки о подготовке и проведении наступательной операции с целью разгрома Псковско-Островской группировки противника и выхода на побережье Рижского залива.
К исходу 7 июля с окруженными под Минском 12-м, 27-м и 35-м армейскими, 39-м и 41-м танковыми корпусами было практически кончено. Группа армий «Центр» фельдмаршала Моделя потеряла свыше семидесяти тысяч убитыми и почти тридцать пять тысяч пленными. Плен предпочли гибели три командира корпусов и девять командиров дивизий. Войска 1-го Прибалтийского, 3-го и 1-го Белорусских фронтов продвинулись до рубежа Вильнюс–Барановичи–Пинск.
Итоговый доклад генерала армии Антонова за 7 июля звучал оптимистично:
– Войска 1-го Прибалтийского фронта в течение последних суток полностью освободили от противника Браслав, Свенцяны и Имчалин. Войска 3-го Белорусского фронта продвинулись вперед на главном направлении до семнадцати километров, освободили Ошмяны и Островец. Войска 1-го Белорусского фронта освободили город Столин. Решение Ставки поручить разгром Минской группировки противника войскам одного 2-го Белорусского фронта оказалось безупречным. Враг деморализован, утратил способность к организованному сопротивлению. Продолжается капитуляция его уцелевших частей и подразделений.
Верховный остановился рядом с «исполняющим обязанности начальника Генштаба», сделал характерный жест рукой в сторону разложенной на столе «оперативки»:
– Значит, товарищ Антонов, наша стратегия действий сначала по сходящимся направлениям с целью окружения основных сил немца, а затем по расходящимся направлениям для расширения прорыва в ходе его преследования оказалась правильной?.. Ставка должна потребовать от Военных советов 3-го и 2-го Белорусских фронтов, сражающихся в центре, продолжать наступление на Запад. Фланговые же фронты должны развернуть наш стратегический наступательный веер: 1-й Прибалтийский должен продолжать наступление на северо-запад, в направлении Риги, а 1-й Белорусский – на юго-запад, на Брест и Варшаву. Вот это будет хорошая перспектива.
– Директивы фронтам Западного направления будут, товарищ Сталин, уточнены, – заверил Верховного генерал армии Антонов.
– Уточнены и конкретизированы, товарищ Антонов, – возразил Верховный и поставил «последний традиционный вопрос»: – Что нового у союзников, во Франции?
Исполняющий обязанности начальника Генштаба перевернул несколько машинописных страничек, положил перед собой следующий лист оперативной карты, уверенно доложил:
– По имеющимся у нас на сегодня данным, товарищ Сталин, союзники продолжают наращивать свою мощь на континенте, используя уже и порт Шербур. Их экспедиционный корпус превысил один миллион человек. Сейчас основной упор делается на перевозку боевой техники и транспортных средств. Захваченный союзниками плацдарм достиг ста двадцати километров по фронту и до сорока километров в глубину. Но, на наш взгляд, они упускают очевидный шанс прорыва в глубь Франции через незащищенный район Байё, который мог бы быстро привести к крушению всего немецкого фронта.
– А вам, товарищ Антонов, что-нибудь известно о положении немецких войск на Западе? – задал вопрос нарком внутренних дел Берия.
– В гитлеровском командовании на Западе продолжается та же неразбериха, что и на советско-германском фронте. Только что поступило донесение, что Гитлер снял с должности командующего группой армий «Запад» фельдмаршала фон Рунштедта, заменив его фельдмаршалом фон Клюге. Тасует в основном старые, битые на Восточном фронте, карты, но дело вряд ли выиграет от подобных перестановок, поскольку и на Западе сил у Германии катастрофически не хватает, товарищ Берия.
– И ракетное оружие не очень испугало союзников, – резонно заметил нарком Молотов.
На вопрос маршала Ворошилова: «Почему гитлеровское командование до сих пор не использует против англо-американских войск свои 1-ю и 15-ю армии?» – ответил член Ставки адмирал Кузнецов:
– Гитлер все еще опасается новых десантов союзников в проливе Па-де-Кале и в Бискайском заливе, Климент Ефремович, вот и страхует здесь побережье на всякий случай.
Дискуссию завершил Верховный. Продолжая стоять рядом с генералом армии Антоновым, Сталин, ни к кому конкретно не обращаясь, в рассудительном тоне сказал:
– Союзникам легче, чем нам. Все резервы немец снял с Запада и перебросил на советско-германский фронт, чтобы сдержать наше наступление. Но и они не помогают и не помогут в Белоруссии. Получается для Гитлера сорок первый год «наоборот».
В полночь, когда все члены Политбюро ЦК, ГКО и Ставки покинули кабинет Верховного, он вызвал Поскребышева и поручил соединить его с маршалом Жуковым. Разговор получился коротким. Представитель Ставки сжато доложил самые последние фронтовые новости и внес ряд предложений по уточнению плана операции «Багратион». Сталин не высказал по ним никакого мнения, спросил: может ли он без ущерба для фронта на пару дней прилететь в Москву, чтобы обсудить «насущные польские вопросы»? Маршал Жуков ответил, что, конечно, может.
Это стало уже аксиомой. Маршал Жуков придерживался многократно проверенного правила. Прибыв в Москву, перед встречей с Верховным обязательно заехать в Генштаб и уяснить обстановку последних дней на всех фронтах. Так же он поступил и 8 июля. С Центрального аэродрома – первым делом на «Фрунзенскую», в Генштаб. Генерал армии Антонов доложил обстановку на этот час, высказал свой прогноз о развитии событий до середины июля. Уточнение деталей еще продолжалось, когда исполняющему обязанности начальника Генштаба позвонил Сталин и предложил ему вместе с маршалом Жуковым через час, в четырнадцать, прибыть на «Ближнюю дачу» для доклада.
Доклада в обычном смысле на этот раз не было. Верховный чувствовал себя бодрым, пригласил военных позавтракать. Словно по заказу позвонил из Красного начальник Генштаба маршал Василевский. Сообщил: «Войска 1-го Прибалтийского фронта генерала армии Баграмяна освободили от оккупантов Имчалин. Войска 3-го Белорусского фронта генерала армии Черняховского прорвались к столице Литвы, окружили южнее Вильнюса часть сил 4-й армии генерала Типпельскирха, освободили Ивье. Перерезана рокадная железная дорога Даугавпилс–Вильнюс». Верховный спросил: «Когда будет закрыт вопрос об окруженной под Минском группировке?» Представитель Ставки ответил: «В пределах двух-трех ближайших дней».
Непринужденный обмен мнениями о возможностях Германии вести войну на два фронта – на Западе и против Советского Союза, о роли и задачах Красной Армии на завершающем этапе Великой Отечественной продолжался, когда на «Кунцевскую базу Сталина» приехали члены ГКО Молотов, Берия, Ворошилов, Вознесенский, Маленков и Микоян. Аудитория для дискуссии расширилась. В разговоре участвовали все. Военные больше говорили о фронтовых перспективах, члены ГКО – о внутриполитическом положении Германии и материальном обеспечении войны. Сталин внимательно слушал коллег, вносил дополнения и коррективы, искусно направлял ход дискуссии.
Председатель Госплана Вознесенский отметил, что к середине сорок четвертого материальные возможности рейха для продолжения войны в результате массированных бомбардировок авиации союзников и утраты оккупированных территорий сузились. Собственное производство в промышленных отраслях стагнирует, не увеличивается, тогда как потребности войск в боевой технике возросли.
Нарком внутренних дел Берия дополнил соображения Вознесенского: тотальная мобилизация оголила оборонные отрасли, на военных заводах все активнее используются узники концлагерей и военнопленные невысокой квалификации. Мобилизация полюсных возрастов неуклонно снижает боеготовность новых формирований. «Сверхмобилизации» опустошают Голландию, Бельгию, Австрию.
Член Ставки маршал Ворошилов указал на резкое падение морального духа вермахта. Все чаще становится фактом добровольная сдача в плен целых подразделений. По данным штабов партизанского движения Украины и Белоруссии, такие случаи имели место весной у Каменец-Подольского и наблюдаются сейчас в Белоруссии. На территории рейха активно действует Национальный комитет «Свободная Германия». Жестокий гестаповский террор не в состоянии справиться с обстановкой.
Нарком внешней торговли Микоян констатировал стабильное обеспечение населения продовольствием в республиках страны. С учетом зарубежных поставок запасы зерновых превысят в сорок четвертом пятьдесят миллионов тонн, возрастут за год на семьдесят процентов. Острой проблемой останутся и в этом году мясные продукты. Требуется быстрее восстановить продовольственный потенциал Украины и Белоруссии.
Заместитель Председателя СНК Маленков заявил, что в труднейших условиях Советский Союз превзошел Германию по количественным и качественным показателям боевой техники. Отмеченные год назад недостатки у тяжелых танков «Тигр» и самоходных артиллерийских установок «Фердинанд» до сих пор не устранены. В равной степени это касается и ее самолетного парка. Судя по последним материалам английской печати, не оправдывает больших надежд гитлеровцев и новейшая ракетная техника.
Катастрофическую ситуацию с резервами у противника обрисовал генерал армии Антонов. Он доложил, что, по имеющимся в Генштабе данным, с ноября сорок второго по апрель сорок третьего Верховное командование вермахта перебросило на советско-германский фронт из Германии и стран Западной Европы порядка сорока штатно укомплектованных соединений, включая элитные танковые дивизии «Адольф Гитлер», «Райх», «Мертвая голова». Во втором полугодии сорок третьего, после Курского сражения, за те же шесть месяцев, на Восточный фронт переброшено вдвое меньше соединений, до двадцати двух, которые нередко даже не успели завершить формирование. Открытие же Второго фронта союзниками должно вынудить Гитлера усилить свою группировку войск на Западе.
Верховный поставил кардинальный вопрос: «На что может надеяться немец в данной ситуации?» – и, выдержав небольшую паузу, сам на него ответил:
– На то же, на что надеется азартный игрок, ставя на карту последнюю монету. Вся надежда немца была на англичан и американцев. Гитлер, решаясь на войну с Советским Союзом, считал империалистические круги Америки и Великобритании своими идейными единомышленниками. Основания для этого у него были веские. Они сделали многое, чтобы направить военные усилия вермахта против нашей страны. Но история распорядилась по-другому: их авиация бомбит немецкие города, губит гражданское население, а сухопутные войска ведут сражение во Франции.
– Я думаю, что Гитлер предпримет и, возможно, уже предпринимает настойчивые попытки добиться любой ценой сепаратного соглашения с правительственными кругами Америки и Англии, – возразил нарком иностранных дел Молотов.
– Конечно, предпринимает, – согласился Сталин. – Но Рузвельт и Черчилль после Тегеранской конференции ни на какие сделки с немцем не пойдут. Свои политические интересы в Германии они постараются обеспечить, не вступая на путь сговора с гитлеровской верхушкой, которая теряет доверие немецкого народа, а изыскивая возможности для образования в Германии послушного им правительства. – Верховный подключил к разговору молчавшего до сих пор своего «главного боевого заместителя»: – Скажите, товарищ Жуков, могут ли наши войска в середине июля начать освобождение польской территории и безостановочно дойти до Вислы?
– По моим расчетам, товарищ Сталин, войска 1-го Белорусского фронта в двадцатых числах июля не только пробьются к Висле, но и обеспечат себе хорошие плацдармы на ее западном берегу, – уверенно заявил представитель Ставки на 1-м и 2-м Белорусских фронтах. – Это позволит нам обеспечить дальнейшие наступательные операции на Берлинском стратегическом направлении.
– А на каком участке вы планируете ввести в дело соединения 1-й армии Войска польского, которая, по докладам генерала Берлинга, уже приобрела все необходимые боевые качества? – как бы продолжил свой вопрос Верховный.
– Войска генерала Берлинга маршал Рокоссовский планирует нацелить непосредственно на столицу Польши – Варшаву. – Маршал Жуков хорошо продумал это решение. – На Варшавском направлении они наиболее полно реализуют свой патриотический потенциал, товарищ Сталин.
– А как думает Генштаб? – свой традиционный в сложных ситуациях вопрос Верховный адресовал генералу армии Антонову.
– В результате разгрома основных сил группы армий «Центр» прорыв к Висле возможен в июле и в полосе наступления войск 1-го Украинского фронта маршала Конева. Чтобы как-то закрыть огромную брешь в Белоруссии, Верховное командование вермахта спешно перебрасывает в районы Вильнюса, Гродно и Барановичей любые, что попадаются под руку, резервы. В свою очередь, командующий группой армий «Центр» фельдмаршал Модель направил в Белоруссию три танковые дивизии из группы армий «Северная Украина», дислоцированных восточнее Львова.
– Значит, левое крыло 1-го Белорусского фронта и 1-й Украинский фронт готовы к переходу в наступление? – продолжил диалог с генералом армии Антоновым Верховный.
– Да, готовы, товарищ Сталин, – подтвердил предыдущий вывод Антонов.
– Тогда, – Верховный отдавал распоряжения уже в приказном тоне, – товарищ Жуков берет на себя координацию действий и 1-го Украинского фронта. Общий план наступления и его задачи остались без изменений. Начальник Генштаба товарищ Василевский будет координировать действия всех Прибалтийских и 3-го Белорусского фронтов. Их войска продолжают выполнять ранее поставленные задачи.
– Я считаю, товарищ Сталин, – возразил маршал Жуков, – что в создавшихся условиях было бы правильнее, если бы Ставка значительно усилила 1-й Прибалтийский, 3-й и 2-й Белорусские фронты для ударов на Клайпеду и Кенигсберг. Нам удалось бы блокировать в Прибалтике группу армий «Север», в командование которой вступил генерал Фриснер, и вторгнуться в Восточную Пруссию, что возымело бы большое психологическое действие на немецкий народ.
– И маршал Василевский предлагает то же самое. Вы что, товарищ Жуков, с ним сговорились? – Верховный настороженно посмотрел на своего заместителя.
– Нет, товарищ Сталин, по этому вопросу я с маршалом Василевским не разговаривал. Но если и он так думает, то думает в правильном направлении, – представитель Ставки давно вынашивал эту идею и вот обнародовал ее в присутствии всех членов ГКО.
– Немец будет отчаянно драться за Восточную Пруссию, и мы можем там застрять, – вроде бы не согласился Верховный. – Надо в первую очередь освободить Львовскую область и восточную часть Польши. Это приобретает в данный момент большое политическое значение. Сегодня вечером здесь будут Берут, Осубко-Моравский и Роля-Жимерский. Они представляют Польский комитет национального освобождения. В двадцатых числах этот комитет намерен обратиться к польскому народу с манифестом. Нашим представителем у них будет назначен товарищ Булганин. Членом Военного совета на 1-м Белорусском фронте у товарища Рокоссовского остается генерал Телегин.
Вечером того же дня на «Ближней даче» Сталин в присутствии маршала Жукова принимал Берута, Осубко-Моравского и Роля-Жимерского. Договорились, что первым городом, где развернет свою деятельность Крайова Рада Народова, станет Люблин.
Перед вылетом Жукова на фронт 9 июля Верховный еще раз рассмотрел с ним план Ковельской наступательной операции 1-го Белорусского фронта. Им предусматривался разгром Ковельско-Люблинской группировки 4-й танковой армии генерала Неринга; освобождение Бреста; выход широким фронтом на Вислу, южнее Варшавы, с захватом удобных для сосредоточения войск плацдармов на ее западном берегу.
Поздно вечером 9 июля представителю Ставки маршалу Василевскому позвонил Верховный и подтвердил, что утром следующего дня войска 2-го Прибалтийского фронта генерала армии Еременко перейдут в наступление по всей линии соприкосновения. С рубежа Новоржев–Пустошка они наносили два удара: главный – на Резекне и совместно с войсками 1-го Прибалтийского фронта – на Даугавпилс. Сталин сообщил, что координацию действий войск и 2-го Прибалтийского фронта Ставка возложила на него, начальника Генштаба.
Утром 10 июля 2-й Прибалтийский фронт перешел в наступление на Опочку, Идрицу и Освею. А в середине дня генерал армии Еременко получил директивное письмо Ставки с анализом его боевого приказа от 6 июля: «а) 22-я армия вместо свертывания обороны к своему левому флангу и взаимодействия с 4-й ударной армией наносит изолированный удар на Освею. б) Артиллерийские дивизии не используются на одном участке прорыва, как это вам было указано Ставкой». Задачи, поставленные войскам на первый день операции, нереальны. Пехота должна в первый же день пройти от пятидесяти до восьмидесяти километров, что невыполнимо.
Ставка заново сформулировала задачи по 22-й армии генерал-лейтенанта Короткова: «Нанести удар в общем направлении на Клястицы, Кохановичи, разрушить оборону противника в районе озера Нещердо и содействовать продвижению 4-й ударной армии генерал-лейтенанта Малышева. Обе артиллерийские дивизии должны использоваться на участках прорыва 10-й гвардейской и 3-й ударной армий генералов Казакова и Юшкевича». В этот же день Ставка окончательно утвердила план наступательной операции войск 1-го Украинского фронта. При этом в директивном письме маршалу Коневу несколько уточнялись фронтовые задачи:
«1. Танковые армии и конно-механизированные группы использовать не для прорыва, а для развития успеха после прорыва. Танковые армии, в случае успешного прорыва, ввести через день после начала операции, а конно-механизированные группы через два дня после начала операции, вслед за танковыми армиями.
2. На первый день операции поставить пехоте посильные задачи, так как поставленные вами задачи, безусловно, завышены».
К исходу 11 июля войска 2-го и 3-го Белорусских фронтов завершили ликвидацию окруженной под Минском группировки фельдмаршала Моделя и продвинулись до двадцати пяти километров в направлении Лиды и Новогрудка. Ожесточенное сопротивление на подступах к Даугавпилсу встретили в этот день соединения 4-й ударной и 6-й гвардейской армий генералов Малышева и Чистякова.
Завершив разработку плана наступательной операции войск левого фланга 1-го Белорусского фронта, в котором участвовали соединения 47-й, 8-й гвардейской и 69-й армий генералов Гусева, Чуйкова и Колпакчи, маршал Жуков срочно перелетел со «своим штабом» на 1-й Украинский фронт. Взаимодействуя с левофланговыми силами маршала Рокоссовского, войскам маршала Конева предстояло окружить и уничтожить Львовско-Бродскую группировку врага, освободить от оккупантов Львов, рассечь группу армий «Северная Украина» генерала Гарпе: северную ее часть отбросить в район Полесья, южную – к Карпатам, а главными силами фронта выйти на рубеж Вислы.
Освобождение Дриссы 12 июля войсками 4-й ударной армии генерал-лейтенанта Малышева коренным образом изменило ситуацию под Даугавпилсом. Теперь от командующего 16-й армией генерала Лаукса Главная ставка уже не требовала нанесения упреждающего контрудара во фланг 1-му Прибалтийскому фронту с севера, но продолжала требовать удержания важнейшего опорного пункта на Западной Двине.
Представитель Ставки маршал Василевский позвонил поздно вечером 12 июля Верховному и предложил: освободить 1-й Прибалтийский фронт генерала армии Баграмяна от нанесения главного удара левым флангом на Каунас, чтобы сосредоточить основные усилия на правом фланге, против Даугавпилса. Одновременно вступающие в дело резервные 51-я и 2-я гвардейская армии генералов Крейзера и Чанчибадзе нацеливались на Паневежис и Шауляй. Начальник Генштаба и на этот раз не преминул напомнить Сталину свое прежнее предложение: ударом на Ригу пробиться на Балтийское побережье, разорвать здесь сплошной Восточный фронт противника, перерезать сухопутные коммуникации из Прибалтики в Восточную Пруссию, отсечь войска группы армий «Север» от группы армий «Центр».
«Отсеченное положение» войск генерала Фриснера подорвет их моральный дух, укротит сопротивляемость. Соединениям 3-го и 2-го Прибалтийских фронтов генералов Масленникова и Еременко станет легче вести наступление из района Пскова в направлении Рижского залива. Откроется возможность разорвать сплошной фронт оперативной группы «Нарва» и 18-й армии генералов Грассера и Лоха.
Доводы начальника Генштаба были на этот раз столь убедительны, что Сталин согласился с его предложением, но спросил: «Сколько времени потребуется фронтовым штабам для подготовки такого комбинированного удара?» Маршал Василевский назвал конкретное число его начала – 20 июля. Верховный и теперь согласился, но потребовал ни в коем случае не прекращать наступления наличными силами. С учетом пополнения группировки 1-го Прибалтийского фронта 51-й и 2-й гвардейской резервными армиями Сталин приказал нацеленную на Каунас 39-ю армию генерал-лейтенанта Людникова вернуть в состав 3-го Белорусского фронта генерала армии Черняховского, сместив севернее разграничительную линию фронтов.
В том же разговоре по телефону маршал Василевский предложил Верховному передать из состава 3-го Белорусского фронта в 1-й Прибалтийский фронт ударную 5-ю гвардейскую танковую армию маршала Ротмистрова и 3-й гвардейский Сталинградский механизированный корпус генерал-майора Обухова. Сталин, однако, двое суток спустя отклонил эту «смелую инициативу». Обосновывая свое несогласие, он заявил, что у генерала армии Баграмяна и без столь мощного пополнения имеются все условия для успешного выполнения ответственных задач.
Значительно активнее развивалась обстановка на втором этапе операции «Багратион». Последовательно освободив от оккупантов Вильнюс, Волковыск, Пинск и Алитус, войска 3-го, 2-го и 1-го Белорусских фронтов пробились к Неману и 16 июля освободили Гродно, вышли на рубеж Свислочь – Пружаны.
С рубежа реки Лжа утром 17 июля перешли в наступление войска 3-го Прибалтийского фронта генерала армии Масленникова. Им предстояло разгромить Псковско-Островскую группировку 18-й армии генерала Лоха, пробиться на рубеж Гулбене, освободить Псков. Наступая далее на Выру, Тарту и Пярну, войскам 3-го Прибалтийского фронта предстояло отрезать оперативную группу «Нарва» генерала Грассера от основных сил группы армий «Север» и во взаимодействии с Ленинградским фронтом маршала Говорова разгромить ее, освободить территории Эстонии и большей части Латвии от оккупантов.
Псковско-Островская операция развивалась исключительно благоприятно. Надежно подавив огневую систему врага, соединения 1-й ударной и 54-й армий генералов Захватаева и Рогинского прорвали тактическую полосу обороны и начали преследование противника. Чтобы избежать окружения, его 32-я, 83-я и 218-я пехотные дивизии начали поспешный отход на отсечные позиции. К исходу первого дня операции 1-я ударная армия достигла реки Великой. Подвижная группа 54-й армии освободила Красногородское, не позволила арьергардам противника закрепиться на реке Синей. Генерал армии Масленников отдал приказ: не останавливать преследование противника и в ночное время. С 18 июля операция приобрела характер всеобщего наступления в полосе 3-го Прибалтийского фронта.
Сосредоточенная западнее Ковеля группировка 1-го Белорусского фронта маршала Рокоссовского утром 18 июля перешла в наступление главными силами и с ходу прорвала оборону 4-й танковой армии генерала Неринга. Соединения 47-й армии генерал-лейтенанта Гусева стремительно продвигались на Седльце, а 8-й гвардейской и 69-й армий генералов Чуйкова и Колпакчи – на Люблин.
Анатолий АЛЕКСАНДРОВ
