10
От других документов такого типа он заметно отличался, хотя на первой странице было строго обозначено: «Военно-оперативная группа при Шкловском подпольном РК КП(б)Б Могилевской области», а чуть ниже – «Партизанский отряд №1». Кроме краткой информации с датами о делах отряда самодельная общая тетрадь содержала многочисленные «лирические отступления». Вот такие, например:
«16 ноября 42 года стояла тихая погода… Проходили мы по старым греблям, которые раньше соединяли хутора, расположенные в лесу, с ближайшими населенными пунктами… от их жития остались только признаки: фруктовые деревья, часть построек, журавли от колодцев и т.п. По свежей пороше видны следы обитателей леса: зайцев, белок, диких кабанов, коз, лис и лосей… Болото от опушки леса покрыто покровом – осокой с насаждением хилой березы и слабо развитых редких сосен. По степени продвижения покров резко меняется с травянистого на мох сфагнум, с клюквой, насаждение – низкорослая карликовая сосна с сухими вершинами… складывается впечатление, что тебя окружает армия Александра Невского».
Дальше – рисунок с подписью «Продвижение партизан по Лепельской «тундре». И снова текст на полторы страницы в духе Пришвина или Паустовского. Кто он, этот партизанский летописец с поэтической душой?
Петр Игнатьевич Счеславский, комиссар отряда. Писал для себя, хотя иногда встречается пометка: «Для истории». В тех же сшитых вместе школьных тетрадках – материал о создании и деятельности оружейной мастерской (это уже по заданию Могилевского подпольного обкома партии), краткая автобиография, данные о мастерах-оружейниках.
Такой находкой просто невозможно не поделиться.
Комиссарами, как и солдатами, не рождаются
Если бы не Октябрьская революция, жизненные перспективы Петра Игнатьевича Счеславского можно было бы определить известными строчками Исаковского: «Одна была доля: бесплодное поле, бесплодное поле да тощая рожь». Поскольку на свет Петр появился, как сам он пишет, «в 1908 году в семье маломощного крестьянина-белоруса» в деревне Козлы Могилевской губернии. В 1918 году умер отец. Выбиваться в люди было тяжело. Уже семнадцатилетним он поступает в Белыничскую ШКМ – школу крестьянской молодежи. Сколько талантливых ребят начинало с этой стартовой площадки! После трех лет учебы отправился покорять столицу. Год работал грузчиком в вагоноремонтных мастерских Курской железной дороги Москвы. Два года был студентом Московского лесотехникума, а затем – уже Лесотехнического института. Перевелся в Ленинград и 2 декабря 1936 года в Лесотехнической академии имени С.М. Кирова защитил дипломный проект, получив квалификацию инженера-механика по специальности «Механическая обработка древесины». Без репетиторов, без спонсоров и блата.
Сразу после вуза Счеславский – главный механик фанерного завода «Звезда», спустя три года – технорук завода «Красный Октябрь» в Мозыре, в то время центре Полесской области БССР. Полгода заведует промышленным отделом Полесского обкома КП(б)Б, а 26 июля 1940-го назначается директором Мозырской городской электростанции. Впрочем, карьерным взлетом в те времена никого не удивишь: Байбаков в том же возрасте наркомом стал. Не в должностях дело – страна вырастила изумительное поколение созидателей, а Счеславский и тысячи его сверстников получили возможность самореализации. Петр, например, нашел себя в изобретательской деятельности.
Начавшаяся война превратила строителей новой цивилизации в ее защитников. Счеславский перевел весь механический цех на изготовление кинжалов. Отремонтировал учебный, со специальными вырезами, станковый пулемет «Максим». Заглушили и заварили отверстия в нем и в учебных винтовках – с этим оружием охраняли ГЭС. О дальнейших событиях лучше всего расскажет дневниковая запись за 22 августа 1943 года:
«Два года в тылу врага. 22 августа 1941 г. Красная Армия оставила город Мозырь. Город перешел в руки партизанских групп, которые были организованы горкомом КП(б)Б… Я, являясь командиром партизанской группы Мозырской ГЭС, получил приказание приступить к работе. Я вывел всех рабочих из производства, т.к. первая очередь работала до последнего момента…
Было очень жалко взрывать ГЭС. Я ее строил. Она стоит 9,5 миллиона рублей. Вторую очередь демонтировал и отправил в г. Курган на Урале в количестве 152 товарных вагонов и платформ, а первую очередь подорвал на ходу, не останавливая турбогенератора в 500 кВт». Увидел, как взлетели на воздух, словно бумага, железобетонные перекрытия... «…Это первое задание, которое я честно выполнил перед Родиной».
Из партизанских групп сложился отряд, командиром которого выбрали второго секретаря Мозырского райкома партии М.И. Макаренко, а комиссаром – Счеславского. Действовал отряд недолго, до 5 октября, когда «был заблокирован и разошелся». Попытка прорыва через линию фронта не удалась. Зиму Счеславский пережил, устроившись помощником лесничего в Круглянском районе Могилевской области. За это время подготовил группу из бывших военнопленных и в мае сорок второго вместе с ними прибыл в партизанский отряд Г.А. Кирпича, реорганизованный вскоре в бригаду «Чекист». Командиром ее 1-го отряда стал Григорий Иванов, а комиссаром у него – Петр Счеславский. «Дальше, – отмечено в дневнике, – вся боевая жизнь проходит вместе со своим отрядом».
Партизанские будни
Действовал отряд в Шкловском, Круглянском, Белыничском районах Могилевской области и в Толочинском и Лепельском – Витебской.
Записи начаты 22 октября 1942 года, когда бригада, совершив многокилометровый марш, прибыла на Лепельщину: «Остановились! Приступили к подготовке на зимовку; изучали местность, лес, деревни, налаживали связи с соседями. Подготовка землянок 6×4×1,70 м. Заготовка продуктов и т.д.». Тут же карандашные зарисовки с подписями: «Лагерь», «Зимняя палатка-шалаш».
В боевых операциях комиссар участвует вместе со всеми, это понятно по описанию событий:
«С 27 на 28-12-42 г. – I взводом взорвали на шоссе Лепель – Бегомль железобетонный мост от колхоза Ворошилова, 4 км в сторону Сургучского моста… было заложено две авиабомбы по 250 кг. В 22.30 – взрыв был сильный. Камни, мерзлая земля и материал моста разлетелись в радиусе 500 м во все стороны».
А еще, конечно, виден глаз инженера.
Однако основное дело комиссара – политико-воспитательная работа. Много коротких деловых заметок: «Провел беседу», «Выпущен Боевой листок», «Зачитал сообщение Совинформбюро», «13-2-43 г. – Произвел сбор средств на постройку эскадрильи «Белорусский партизан» по отряду на сумму 6126 рублей, деньги переданы штабу». Между прочим, обращает на себя внимание оперативность доведения информации из-за линии фронта до местного населения и число людей, собиравшихся послушать «новости с Родины». Так, 13 декабря 1942 года в деревне Волова Гора Счеславский зачитывал сводку Совинформбюро за 11-е и 12-е числа. Присутствовали 45 человек. Иногда приходило и вдвое больше. Подводя итоги года, комиссар записал, что проведено 42 собрания, на которых присутствовали 3907 человек. Сразу понимаешь, кто был хозяином в белорусских лесах. А ведь в сорок втором партизанское движение еще не развернулось во всю мощь.
Есть в дневнике и довольно пространные размышления, оценки людей и событий, воспроизведены целые диалоги.
Летом сорок третьего отряд снова на Могилевщине.
Запись 3 июля:
«Сегодня проходил с командиром и двумя разведчиками через деревню Сомры. Впечатление жуткое. Вся деревня сожжена фашистами в 1942 году в октябре месяце. Население, 175 человек, от старого до малого, мужчин и женщин, расстреляно французами. (И эти европейцы среди карателей отметились! – Л.Р.) Полоски не засеяны, на горелых дворах поросли сорные травы. Вдали, в сторону кладбища, раздаются жалобные стоны с причитанием старушки, потерявшей всю свою семью, близких и знакомых. Сердце каменеет от взгляда на этот … «новый порядок».
Десять дней спустя – вечер у костра штаба бригады. Пятеро мужчин и прибывшая с Большой земли с какой-то ответственной миссией Валентина Антоновна (фамилию Счеславский не называет). Говорили о Красной Армии, и вдруг дама «заявила, что командиры и красноармейцы – это хулиганы, пьяницы и грубияны. Что их в Западной (Беларуси, надо думать. – Л.Р.) никто не любил… и они не могут быть сравнимы с западными офицерами и солдатами». Мужики хором, включая командира бригады, не смогли ее урезонить и на все свои аргументы получили, что «вообще все «восточные» такие». Уязвленный до глубины души, Счеславский продолжает спор на страницах дневника и выносит Валентине, «пробывшей в Советском Союзе около года», приговор: «Такое пошлое существо». Кто мог предположить в том партизанском лесу, что подобные идейки реанимируются сегодня?!
У самого комиссара постоянные эпитеты для Красной Армии – «славная» и «героическая». Это не дежурные казенные слова. Немецкий гарнизон в деревне Рудня громили «в ознаменование 25-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции». А через год к празднику Октября мастера-оружейники обещали за шесть дней изготовить десять автоматов – сделали одиннадцать.
Когда один из осторожных старших товарищей усомнился в возможности самостоятельного производства оружия, между ним и Счеславским произошел следующий диалог, занесенный комиссаром в дневник:
– …материал не маркирован, лаборатории нет, контрольных приборов нет – ведь может убить человека, тогда вы будете отвечать. Поскольку я понимаю в механике, я бы не взялся за такое опасное дело и вам рекомендовал бы прекратить это дело.
– Но это тыл врага – лучшей лабораторией является факт, что автомат №1 работает прекрасно… И мы обязаны преодолеть все трудности… В этом наш долг, нас призывают Советская власть, партия и Великий Сталин. Меня выучили Советская власть и партия, и я обязан все знания отдать во имя защиты любимой Родины…
«Он больше ничего не сказал, видя мое скрытое волнение», – заключает Счеславский.
Какое уж тут «скрытое»! Кажется, и сейчас искры сыплются. Оружейная мастерская была любимым детищем комиссара, и дать ее в обиду он не мог.
Заветное дело
Начиналось, как и во всех партизанских отрядах: личный состав рос, оружия не хватало. Придя на Лепельщину, узнали от местных жителей об аэродроме, уничтоженном летом 1941 года. Сняли со сгоревших самолетов пулеметы. «Вид этих авиапулеметов был безобразный и безнадежный», – напишет позднее Счеславский. А пока в дневнике отмечено: «25-12-42 г. – Приступил к реконструкции авиационного пулемета». Именно этот момент комиссар считал началом истории оружейной мастерской.
«Инструментов почти никаких не было. Я собрал из всей деревни Волова Гора 5 малых напильников, бывших в употреблении, нашли одну драчевую пилу, отковали два зубила, пробойник, нашли простую дрель (деревянную), которой ремонтировали в деревне чугуны…»
Через восемь дней изделие принял сам комбриг Герасим Алексеевич Кирпич «и вынес здесь же мне благодарность с сердечным пожатием руки». В дневнике подробному описанию работы отведено две страницы, на третьей – эскизы: вид сбоку и снизу до реконструкции, вид сбоку после нее, вид в разрезе с правой стороны и новые детали. А затем перечислены участники этого дела:
«Проект реконструкции, разборка пулемета, разработка механизма спуска и спусковой тяги, общее руководство работой принадлежит мне. Помогали в слесарной работе: 1. Исадченко Н., слесарь 4-го разряда. 2. Болотников Иван, с/х слесарь, можно отнести к 3-му разряду, но старательный. 3. Кунчевский Г.А., старый пулеметчик, р. 1898 г., помогал в чистке, сборке и подгонке некоторых деталей».
Штат мастерской тут же был расширен. Теперь Счеславский называет ее оружейным заводом: «25-1-43 г. – …на заводе выпущен полностью авиапулемет №8».
Обзавелся отряд и своей артиллерией. План восстановления двух 45-мм танковых пушек был разработан совместно с Леонидом Николаевым, который возглавил мастерскую (до войны был механиком «Союздетфильма» в Москве). Изготовили бойки, лафеты из газовых труб, прицельное приспособление – тоже из газовой трубы: «…в один конец поставили пятачок и просверлили 2-мм дыру, а на втором конце натянули из волоса крестообразное пересечение, внутри трубу закоптили, и оказалась замечательная панорама готовой».
В бою, правда, «произошел казус. От трех выстрелов наш лафет не выдержал и согнулся, наша пушка стала похожей на зенитку. Это было очень тяжелым переживанием для меня».
Ошибку быстро исправили: лафеты сделали из более прочного железа. Подвел боек – Счеславский нашел причину и сделал заключение: «Высверлить остаток ударника и вставить новый из стали (русского штыка)». Александр Васильевич Суворов, несомненно, одобрил бы такое применение «штыка-молодца».
Авторитет оружейников рос. «Не было такого вида оружия, с которым бы не разобрался я или мои мастера», – пишет, чуть рисуясь, Счеславский о результатах первых месяцев работы. Однако главные вершины были еще впереди.
В конце марта сорок третьего комиссар отправился в штаб бригады по очень житейской причине: туда приехала врач, а он уже месяц маялся с зубами так, что ни служебных обязанностей не мог выполнять, ни в мастерской работать. В штабе увидел, что раздают ящики с патронами. Откуда богатство? С самолета восемь парашютов сбросили. Счеславский тут же выдал давнюю мечту: свои ППШ надо выпускать! Присутствующие весело рассмеялись, но комиссар бригады Федор Иванович Букштынов, прощаясь, пожелал успехов в новом начинании. Счеславский, забыв о враче, помчался к оружейникам.
Мастера идею приняли на ура, выслушали его предложения по технологии изготовления отдельных узлов конструкции, забросали практическими вопросами.
Процесс создания первого автомата Счеславский в истории мастерской изложил подробнейшим образом. За образец взяли ППШ. Из фабричных деталей был только ствол – от подходящего по калибру неисправного пулемета, остальное из подручных материалов: затвор – из металла тележной оси, кожух – из обода подбитой немецкой бронемашины, для нижнего желобка и спускового механизма использовали барабан сломанной молотилки. На четвертый день из автомата сделали первый выстрел. Комиссара качали, но он всеобщего восторга не разделял, сосредоточился на недоработках.
«5 апреля 1943 года автомат ППШ в партизанских оружейных мастерских был закончен полностью, – торжественно подводит итог напряженного творческого труда Счеславский, – а четвертого числа мне доктор удалила корни зуба».
Развернуть массовое производство на Лепельщине не успели: бригада получила приказ передислоцироваться в Могилевскую область. Все оборудование, инструменты, 45 пулеметных стволов, которыми разжились на сгоревшем аэродроме, и 15 заготовок оружейники перенесли на новое место, «не утеряв ни одной детали».
Мастерскую расположили недалеко от деревни Сомры (той самой, сожженной), на острове, к которому надо было 800 метров пробираться по болоту. Место назвали Островом изобретений – они действительно ощущали себя творцами. Спасая от карателей, оборудование мастерской четыре раза закапывали в землю. Оружейники уходили вместе с отрядом. Возвращались – и работа возобновлялась.
1 июня 1943 года Петр Счеславский записывает в дневнике:
«Я работаю над новой конструкцией п.-п. (пистолета-пулемета. – Л.Р.), которого сделана уже модель и заготовлены детали: затвор и колодка для крепления ствола». 3 июля отмечено: «Приступил к изготовлению модернизированного ППШ для специального назначения».
В декабре в штате мастерской числились уже 23 человека – действительно небольшой оружейный завод. Не считая всей остальной работы, к маю сорок четвертого было выпущено 119 новых автоматов. Каждое изделие проходило тщательную проверку и пристрелку, только после этого на нем ставился год выпуска и номер.
Мастеров своих Счеславский очень ценил и в записках «для истории» оставил сведения о кадровом костяке коллектива оружейников.
«Николаев Леонид Николаевич, беспартийный, 1914 г., образование среднее, работал по механической части 12 лет...
Азаренок Александр Семенович, 1912 г., член ВКП(б) с 1941 г. Военное звание – мл. лейтенант запаса АБТВ. Партизан с 6 января 1943 г. Немцы расстреляли мать как мать партизана. Работает в оружейной мастерской с 8.1.1943 г. как оружейный мастер. Работу выполняет прекрасно.
Годунов Михаил Дмитриевич, 1922 г., член ВЛКСМ с 1941 г., образование 7 классов, рабочий, столяр 6-го разряда.
Демко Иван Григорьевич, 1923 г., член ВЛКСМ с 1937 г., образование 9 классов, окончил автоучилище в г. Минске, работал до войны автомехаником.
Азаренок Александр Прокопович, 1923 г., беспартийный, образование 7 классов. Специальность – тракторист-комбайнер...
Жерносек Антон Степанович, 1908 г., беспартийный, колхозный кузнец. Специальность кузнеца получил он в РККА, окончил курсы 6 мес.»
Все биографии – отражение великих преобразований в Советской стране: индустриализации, коллективизации и культурной революции. «Со своими техническими кадрами мы можем восстановить и эксплуатировать любое производство», – совершенно в духе эпохи первых пятилеток делает вывод комиссар Счеславский.
Знай наших!
В записках об истории оружейной мастерской есть и письмо Счеславского знаменитому создателю ППШ – Георгию Семеновичу Шпагину:
«Я от души благодарен Вам за вашу конструкцию автомата. Она оказалась настолько простой, что даже в партизанской оружейной мастерской нашего отряда по моей инициативе освоен выпуск автоматов типа ППШ. Которые прекрасно бьют фашистов… За это время через нашу мастерскую прошло много фабричных ППШ, которые нуждались в ремонте. Ремонт был следующий: устранение сильной качки хвостового крепления верхней крышки кожуха. И разболтанность – большая качка в шарнирном соединении нижнего желобка со стволом и верхним кожухом. В особенности автоматы 1941 г. Из-за чего при выстреле затвор тянет гильзу за собой, переходя зуб отсечки отражателя, затем гильза выталкивается очередным патроном и застревает в окошке. Автомат не стреляет. А также сильная качка верхней крышки отражается на точности прицельной стрельбы.
Поэтому при выпуске автоматов нашей мастерской я изменил хвостовое крепление верхней крышки кожуха, что значительно улучшило конструкцию автомата, придало более жесткое соединение двух частей автомата, и устранили этим дефект отказа при стрельбе и улучшили точность прицельной стрельбы.
А также наше крепление хвостовика – проще в изготовлении в наших партизанских условиях. И удобнее в обращении.
Что считал бы целесообразным учесть Вам и изменить этот узел в конструкции при последующих выпусках автоматов ППШ на заводах…»
К письму приложен эскиз предложенных Счеславским изменений в устройстве автомата с надписью в верхнем правом углу: «В бюро по изобретениям СССР».
Получил ли Г.С. Шпагин это письмо, неизвестно, а текст в архиве сохранился.
Через месяц, 7 января 1944 года, в дневнике подробное описание радостного события: на партизанском аэродроме приземлились два самолета с Большой земли.
«…Я ищу летчика, здороваюсь с ним: «Ну, брат, как долго мы ждали вас». От радости разговор не клеится. Показываю летчику свой автомат, говорю: «Смотри-ка на нашу работу». Он рассеянно смотрит в недоумении: «Это… вы… делаете… чудо». – «Да, это я автор этого дела в тылу врага». Летчик: «Я такой один взял с собой». Я: «Это мы сделали подарок секретарю ЦК КП(б)Б т. Пономаренко к 25-летию БССР… Уже не одна шкура погибла от нашего грозного оружия. Этот подарок носит №100… Пусть знает об этом история и белорусский народ». Летчик удивился и сказал: «Подарок ваш доставлю благополучно»… Самолеты… поднялись в воздух, сделав несколько кругов… и стали на свой путь».
* * *
Комиссар отряда №1 партизанской бригады «Чекист» Петр Игнатьевич Счеславский погиб 16 мая 1944 года в бою при штурме вражеского гарнизона в деревне Голошево Толочинского района.
