2
«Русь! Русь! Вижу тебя, из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу: бедно, разбросанно и неприютно в тебе... Но какая же непостижимая, тайная сила влечет к тебе? Почему слышится и раздается немолчно в ушах твоя тоскливая, несущаяся по всей длине и ширине твоей, от моря до моря, песня? Что в ней, в этой песне? Что зовет, и рыдает, и хватает за сердце? Какие звуки болезненно лобзают и стремятся в душу, и вьются около моего сердца?» Эти пронзительные строки Н.В. Гоголя из гениальной поэмы «Мертвые души» до сих пор теребят (взбутетенивают, по Гоголю) сердце и душу, заставляя вспоминать все хорошее и плохое в жизни, стараться умножать хорошее, еще больше любить Родину и не забывать свою родную русскую песню. Песню, являющуюся, по словам выдающегося музыканта, руководителя Ленинградской академической капеллы имени М.И. Глинки В.А. Чернушенко, хранилищем души народной.
Знаю от отца, старшины Краснознаменного Балтийского флота, сколь велика была роль песни во время войны. Песня была стратегическим оружием советских воинов, вдохновлявших их на подвиги во имя Победы. Поэтому мне хочется, читатель, вспомнить вместе с вами одного из великих советских композиторов, песни которого стали воистину народными и внесли свой огромный вклад в дело освобождения человечества от фашизма.
Василий Павлович Соловьев-Седой родился 12 (25 по н. ст.) апреля 1907 года в Петербурге в доме 139 на Старо-Невском проспекте, в семье Павла и Анны Соловьевых. Его родители были выходцами из крестьян. Отец после службы в царской армии уехал в Петербург, долго бедствовал и брался за любую работу. Счастье улыбнулось ему, когда он устроился дворником в дом на Обводном канале. Мама Василия была уроженкой Псковщины, знала множество русских народных песен и любила их петь. Эти песни сыграли большую роль в музыкальном развитии будущего композитора.
Первыми музыкальными инструментами, на которых в мальчишестве научился играть Василий, были балалайка (драгоценный подарок отца) и гитара. Летом у Васи волосы совсем выгорали от солнца, и отец ласково называл его седеньким или седым. Дворовым мальчишкам кличка Седой понравилась, и с тех пор Василия только так и стали называть. В семь лет он познакомился и подружился с сыном соседской прачки Сашей Борисовым. Эта дружба с Александром Борисовым, который впоследствии стал народным артистом СССР, актером прославленного Ленинградского академического театра драмы имени А.С. Пушкина, продолжалась всю его жизнь.
В их доме жил виолончелист оркестра Мариинского театра Н. Сазонов. Именно с его помощью Василий приобщался к большому искусству. Ему удалось увидеть и услышать самого Федора Шаляпина в операх «Борис Годунов» и «Севильский цирюльник».
К фортепиано Василия приобщило немое кино. В доме 139 открылся маленький кинотеатрик «Слон», где крутили фильмы с участием Бастера Китона и Веры Холодной. Заметив у экрана диковинку – пианино, Василий упросил киномеханика разрешить ему попробовать клавиши и быстро подобрал по слуху «Светит месяц». Восхищенный механик позволил ему ежедневно по утрам присаживаться к инструменту, а Василий взялся таскать киноленты, помогал их «прокручивать», убирал зал. Такие занятия очень помогли Василию Павловичу, когда после революции и смерти матери он занялся музыкальной импровизацией в кинотеатрах, затем сопровождал уроки гимнастики в художественной студии, а позднее и на радио.
Свое музыкальное образование Василий продолжил в Третьем музыкальном техникуме, в классе Петра Борисовича Рязанова – выдающегося педагога, наставника многих советских композиторов. Соловьев-Седой занимался на композиторском отделении вместе с Никитой Богословским. В техникуме он сдружился с будущим замечательным композитором Иваном Дзержинским. В 1931 году весь курс перевели в консерваторию. Уже будучи крупным мастером песенного жанра, Соловьев-Седой нередко вспоминал уроки Рязанова.
Впервые Василия Павловича заметили как композитора-песенника на ленинградском конкурсе массовых песен в 1936 году – первой премии были удостоены его песни «Парад» на слова А. Гитовича и «Песня о Ленинграде» на слова Е. Рывиной. Песни Соловьева-Седого запели известные певцы: Ирма Яунзем в 1935 году на декаде советской музыки в Москве спела его песню «Гибель Чапаева», Леонид Утесов первым спел его песни «Служили два друга» и «Казачью кавалерийскую».
22 июня 1941 года началась война, а уже на следующий день поэтесса Л. Давидович принесла Соловьеву-Седому стихи под названием «Застава дорогая». Они были написаны до войны и немного подправлены:
Но злая вражеская стая
Над нами, как туча, взвилась.
Застава дорогая
За Родину поднялась.
24 июля Соловьев-Седой сочинил мелодию этой песни, пришел к своему другу актеру Александру Федоровичу Борисову, они нашли баяниста, и в тот же вечер песня зазвучала из репродукторов над городом. Она уже начала крепить дух ленинградцев и готовить их к разгрому врага.
Чувствительность Соловьева-Седого к русскому художественному слову, в особенности поэтическому, была уникальной. Он никогда не сочинял так называемой музыкальной рыбы, под которую подгонялись слова песни. Если текст был немузыкален, не имел свободного музыкального дыхания, он его решительно отвергал. К 1935 году насчитывалось двадцать четыре произведения, созданных Соловьевым-Седым. В их числе была музыка для театра, лирическая поэма для симфонического оркестра, пьесы для скрипки и фортепиано, фортепианный концерт. Но ни одна из его песен не стала массовой. Однако их автора заметил знаменитый Исаак Осипович Дунаевский, сумевший разглядеть в Соловьеве-Седом незаурядный музыкальный дар.
Поэт Александр Чуркин, на стихи которого Соловьев-Седой написал не одну песню, оказался в конце 1930-х годов свидетелем такого диалога Леонида Утесова с Дунаевским:
– Пожалуй, ты единственный, – говорил Утесов, – кто может сочинять такую мелодию, что люди запоют ее прямо по дороге с концерта.
– Нет, почему же? – возразил Дунаевский. – На ленинградском музыкальном небосклоне восходит новая звезда – молодой Соловьев-Седой. Не хочу быть пророком, но уверен: ему суждено большое плавание…
За время войны Соловьев-Седой создал много замечательных песен: «Вечер на рейде», «Вася Крючкин», «О чем ты тоскуешь, товарищ моряк?», «Как за Камой, за рекой», «На солнечной поляночке», «Не тревожь ты себя, не тревожь» и другие произведения. Любопытна история создания одной из них, ставшей поистине народной.
В августе 1941 года Соловьева-Седого вместе с поэтом Александром Чуркиным направили в порт, где они, как и тысячи ленинградцев, растаскивали бревна, убирали территорию, чтобы уменьшить опасность пожара от зажигательных бомб. По окончании длинного трудового дня они присели отдохнуть на борту разгруженной баржи. Был поздний ленинградский вечер. Ничто не напоминало о войне. В заливе, окутанном синей дымкой, стоял на рейде корабль. С него доносилась тихая музыка: кто-то играл на баяне. Когда отправлялись домой, композитор сказал: «Чудный вечер. Стоит песни». По возвращении домой Чуркин сел писать стихи, а Соловьев-Седой – музыку. Через три дня родилась новая песня – «Вечер на рейде». Композитор и поэт понесли ее в Дом композиторов. Там песню нашли слишком спокойной, даже заунывной и, как было сказано, не отвечающей требованиям военного времени.
Соловьев-Седой отложил песню, и она пролежала в его чемодане год. После того как вокруг Ленинграда замкнулось кольцо блокады, композитор, незадолго до этого эвакуированный в Оренбург, вновь представил свою песню на суд коллег. Они назвали ее «цыганщиной», и композитор опять отложил песню. Но в марте 1942 года она все же зазвучала и сразу стала народной. Вот как это произошло. Соловьев-Седой с созданной им театральной бригадой «Ястребок» давал концерт в солдатской землянке. До передовой было полтора километра. Слушателей было не более тридцати солдат. Концерт уже шел к концу, когда композитор решился сам спеть «Вечер на рейде» под аккордеон. Он сам себе аккомпанировал и пел, обращаясь к бойцам:
Споемте, друзья, ведь завтра в поход
Уйдем в предрассветный туман.
Споем веселей, пусть нам подпоет
Седой боевой капитан.
Когда в третий раз прозвучал припев – «Прощай, любимый город!», его подхватили все слушатели. Автора попросили продиктовать слова, а потом еще раз спеть песню вместе со всеми. Такого еще никогда не было в жизни композитора: люди сразу запели его песню, которую раньше никогда не слышали! За несколько дней песня разлетелась по всем фронтам. Ее слова передавали по полевым телефонам связисты. Ночью по телефону они пели ее под баян. Песню пели на фронте и в тылу. Она стала любимой народом и стала вместе с ним воевать с врагом.
Соловьев-Седой был очень взыскателен к поэтическому слову, так как сам обладал незаурядным литературным даром. Ряд его песен был им сочинен на собственные стихи. В одной из них он так определял духовное назначение песни для солдата, готового взглянуть в глаза смерти и победить ее:
Не радостной песней,
а грустным мотивом
Погибших друзей помяни,
Помянешь друзей – завоюешь иначе,
Солдаты – особый народ!
От боли не плачем, от песни заплачем,
Коль песня до сердца дойдет.
Большим событием в своей жизни Василий Павлович считал встречу в 1942 году с поэтом Алексеем Фатьяновым. В его стихах, говорил композитор, он слышал русскую речь и русскую природу. Видел и чувствовал близкий ему русский советский уклад жизни. Фатьянов, родившийся в старинном городе Вязники и выросший в Мстерских лесах, был, как и Есенин, поэтом русской души и русской лиричности. Он сочинял стихи так же, как Соловьев-Седой – музыку. Вместе они создали сорок песен, многие из них вошли в золотой фонд советской и мировой песенной культуры. Вершиной их творчества можно назвать самую знаменитую песню «Соловьи», созданную в 1943 году. Фатьянов написал лирические стихи о соловьях, в которых выразил единство человека, природы, живого мира в предощущении торжества жизни над смертью:
Ну что война для соловья –
У соловья ведь жизнь своя.
Не спит солдат, припомнив дом
И сад зеленый над прудом,
Где соловьи всю ночь поют,
А в доме том солдата ждут.
Фатьянов прочел эти стихи Соловьеву-Седому, и тот придумал к ним музыку. Фатьяновские строки вызвали у композитора драматичные размышления: «Умирать всегда тяжело. Вдвойне тяжело умирать накануне победы. Мы много говорили об этом, и вдруг… соловьи, лирика…» Песня стала гимном жизни на войне. В ней была и грусть по родному дому, и ощущение весны, и ожидание Победы, и тяжкий солдатский труд.
Соловьи, соловьи,
не тревожьте солдат,
Пусть солдаты
немного поспят…
Песня быстро зазвучала на передовой. В ней общенародное чувство было передано через личное переживание – это было характерно для песенного творчества Соловьева-Седого.
Послевоенные годы дороги для Василия Павловича появлением песен, написанных для кинофильмов «Небесный тихоход» и «Первая перчатка» (1946). В 1947 году он был удостоен Сталинской премии за песни «Давно мы дома не были», «Стали ночи светлыми», «Пора в путь-дорогу» и «Едет парень на телеге». А первый раз он был удостоен Сталинской премии в 1943 году. В 1945 году композитор был награжден орденом «Красная Звезда». Сочинив песню «Где же вы теперь, друзья-однополчане?», Соловьев-Седой повел от нее цикл, назвав его поначалу «Возвращение солдата», потом уже найдя более общее, эпическое наименование – «Сказ о солдате». Цикл впервые исполнила в Центральном доме работников искусств в ноябре 1947 года выдающаяся советская певица Клавдия Ивановна Шульженко.
Будучи всенародно любимым композитором, 12 марта 1950 года Василий Павлович Соловьев-Седой был избран депутатом Верховного Совета СССР и много времени уделял депутатской работе, главным в которой считал помощь людям.
В 1956 году им была написана песня «Подмосковные вечера». Она была одной из пяти песен, которые создали музыкальный фон документального фильма «В дни Спартакиады» о первой Спартакиаде народов СССР. Соловьев-Седой оценивал ее как очередную хорошую песню – не более. Он искренне удивился, когда песня «Подмосковные вечера» удостоилась первой премии и Большой золотой медали на международном конкурсе песен, который проводился в дни Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве летом 1957 года.
В 1959 году Соловьеву-Седому была присуждена Ленинская премия за песни «В путь», «Версты», «Если бы парни всей земли», «Марш нахимовцев» и «Подмосковные вечера». Заслуженная награда!
За огромные заслуги перед советской музыкой и перед всей страной в 1975 году Василию Павловичу Соловьеву-Седому было присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». Эта награда была и за труд в годы Великой Отечественной войны.
У меня нет сомнения, что в наши дни Соловьев-Седой написал бы песню о Новороссии, о ее героических защитниках, фактически стоящих крепостью на пути вражеских сил в Россию. Не мог бы не написать, как это он делал в суровые годы Великой Отечественной войны. И эта песня не только укрепила бы боевой дух русских воинов, но и была бы мощной боевой единицей.
В шестидесятые годы ХХ века Соловьева-Седого тревожило проникновение в советский духовный мир массовой западной культуры. Он писал в те годы: «За рубежом сейчас много пишут и говорят о массовой культуре, о том, что народу чужда и недоступна подлинная культура: Рафаэль и Бетховен, Шекспир и Петрарка, что народу нужны битлы, комиксы, дайджесты, вестерны, то есть весь тот суррогат искусства, который легко усваивается, легко одурманивает и легко оболванивает. Варварские попытки пересказать «Гамлета» на пяти страничках карманного формата или «Одиссею» – на трех, давать рисунки с короткими, как пулеметная лента, диалогами вместо романа, повести или рассказа, джазовые вопли вместо музыки, хриплый шепоток вместо песни, грубый рисунок вместо живописи – все это проявления знаменитой и зловещей массовой культуры. Я за широкое народное творчество, потому что уверен: народ – превосходный наставник не только в области языка, но и в области музыки. Но я решительно против музыкальных подделок, против того слезливого надрыва, который часто передается шепотком в микрофоны на некоторых танцевальных площадках и в концертных эстрадах. Я против опошления песни, против нарушения того единства ее поэтического и музыкального образа, народных корней, национальной самобытности… В лексиконе Эллочки было тридцать слов. У многих авторов песенных текстов не больше, а в музыкальном арсенале еще меньше – поется все на одной ноте. Но людоедка Эллочка имела, по крайней мере, то преимущество, что она не требовала трибуны… Я не против гитары, не против самодеятельности, не против менестрелей и бардов. Но я решительно против того, чтобы нашей молодежи навязывали косноязычность, блатной лексикон, хриплый шепоток, музыкальный примитив (выделено мной. – Ю.С.).
Со времени написания этих строк прошло более полувека, но как актуальны и свежи эти мысли сегодня!
Последние годы жизни композитор работал не столь интенсивно, как раньше. Одной из его последних работ, которую он не успел закончить, стала музыка для кукольного спектакля по сказке Самуила Маршака «Терем-теремок». В последние четыре года жизни композитор тяжело болел, но болезнь не помешала ему отметить 70-летие в 1977 году. В дом композитора на набережной реки Фонтанки, 131, пришли друзья, артисты, а его юбилей из квартиры 8 транслировался по телевидению.
В ночь на 2 декабря 1979 года Соловьева-Седого не стало. Похороны композитора, собравшие тысячи его слушателей, прошли на Литераторских мостках Волкова кладбища. Через три года, в 1982 году, рядом с ним положили его друга и духовного единомышленника народного артиста СССР Александра Федоровича Борисова. Так и лежат рядом два гения – музыки и слова, всю жизнь служившие народу своему, горячо любимой ими Родине.
Его песни военных лет стали народными, потому что народной почвой, на которой они произросли, была русская лирическая песня, отличающаяся не только светлой грустью, но и простором свободного звучания, необычайной эмоциональной силой.
Маршал советской песни, ее создатель и охранитель Василий Павлович Соловьев-Седой и в мирное время до конца дней воевал с засорением русской музыкальной культуры западными суррогатами без чувства и души. Как и в военное время, его оружием, его Красным Знаменем Победы была русская советская песня. С нею он и вошел навсегда в историю Отечества. Вошел победителем!
Юрий СИДОРОВ
профессор, доктор технических наук
Санкт-Петербург
