3В ДЕКАБРЕ 2014 года исполняется ровно сорок лет самого, пожалуй, абсурдного эпизода холодной войны – побега Станислава Курилова с борта круизного лайнера «Советский Союз» в районе Филиппин. Это был фантастический по своей дерзости и самый нелепый из всех побегов, о которых я знаю. 38-летний Станислав (называющий себя почему-то Славой) ночью совершил прыжок в штормовой океан в районе острова Сиаргао и трое суток (!) вплавь добирался до суши. Страшные опасности окружали его: ему грозила смерть от жажды, от истощения, он мог получить ожоги от тропического солнца, стать закуской для акул, разбиться о рифы и скалы в полосе прибоя. Но все опасности его миновали, он выдержал все выпавшие на его долю испытания и вот, наконец, ступил на землю тропического острова, о котором страстно мечтал.
Курилов проявил невероятное самообладание, сверхчеловеческую силу воли, громадное упорство, потрясающую целеустремленность. Но во имя чего – вот в чем вопрос. Ради какой такой высокой цели он подверг себя таким опасностям? Зачем он рисковал жизнью? Зачем превозмог непереносимые страдания и нестерпимые лишения? Об этом можно судить по книге «Один в океане», которая была издана уже после его смерти вдовой Еленой Генделевой-Куриловой. Автором книги назван сам герой, но есть серьезные основания полагать, что в действительности книга написана другим лицом. Но об этом чуть позже.
Со страниц книги встает образ человека, как бы это помягче сказать, не вполне здорового. Нет, речь идет не о физической форме. Она у г-на Курилова просто превосходна. А вот что касается головы… Тут, как говорится, есть вопросы. Что его подвигло к побегу? Если верить объяснению, данному в начале книги, то желание увидеть тропические земли. Советская власть для него, видите ли, стала ненавистна, потому что лишила его такой возможности. Чтобы исполнилась его мечта, нужно было получить визу для выезда в капиталистические страны. Курилову, увы, ее не давали. По советской земле он имел возможность путешествовать сколько угодно, не было препятствий и для поездок в страны социализма, но вот что касается капиталистических стран… Тут в отношении Славы действовал запрет, поскольку его родная сестра проживала в Канаде.
Любой разумный человек понимает: реальный мир неидеален, в нем всегда были, есть и будут ограничения. В раю, возможно, нет никаких запретов, но чем земля точно не является, так это раем. Это происходило в годы холодной войны. Слава занимался океанографическими исследованиями, стало быть, мог знать секреты, связанные с советским подводным флотом. Существовал определенный шанс, что он останется на Западе. Так что наложенный запрет был вполне логичен и обоснован. Не надо винить за это советскую власть, не она несет ответственность за развязывание холодной войны. Холодную войну начал против нас Запад, когда политическое руководство западных стран осознало, что военным путем оно не сможет добиться своих стратегических целей. И не стоит питать иллюзии, будто Запад не принимал мер для сохранения своих военных секретов. Люди, в той или иной степени причастные к ним, тоже ведь не пользовались полной свободой передвижения. И это доступно пониманию любого взрослого человека. Но до сознания Курилова все эти элементарные истины не доходили и, судя по всему, не могли дойти.
Какова же была его реакция на вполне ожидаемое решение? Получив отказ в визе, он пишет: «Я почувствовал себя пленником в этой стране, а ведь только святой может любить свою тюрьму. Невозможно смириться с тем, что, родившись на этой чудесной голубой планете, ты пожизненно заперт в коммунистическом государстве ради каких-то глупых идей. Выход был один – бежать. Куда угодно, но только бежать прочь».
Когда читаешь книгу «Один в океане», не знаешь, чему поражаться больше: силе воли героя или же его инфантилизму.
СВОЙ ГЛАВНЫЙ поступок в жизни он совершил в 38 лет – в возрасте полной физической и духовной зрелости. Вот он описывает, как, преодолев бесчисленные опасности, добрался до вожделенного берега. И тут вдруг обнаруживает, что не взял с собой ни документов, ни денег, вообще ничего, что требуется для жизни. То есть, принимая решение прыгнуть с борта судна в штормовой океан, он не подумал даже о том, что будет потом, когда он куда-нибудь доплывет. Где он будет жить? Кем работать? На какие средства существовать? Его голову посещают какие-то смутные мечты о жизни на необитаемом острове, о том, что он будет, подобно Робинзону Крузо, питаться дарами моря. Такие грезы допустимы для ребенка, не ведающего реальной жизни, но взрослый человек потому и взрослый, что осознает различие между фантазиями и действительностью.
На филиппинском острове, куда добрался Курилов, к нему, разумеется, проявляет интерес полиция. И в том нет ничего удивительного: неведомо откуда появляется человек, который говорит на незнакомом языке и не может предъявить никаких документов. Необходимо установить личность пришельца и определить, как с ним поступить. Слава же поражен: «Откуда, мол, на тропическом острове полиция?»
Если принять ту версию, что Курилов решился на свой безумный поступок ради желания увидеть тропические страны, то тогда придется сделать вывод, что им руководил каприз. Но опять же – это не свойство взрослого человека. На определенном этапе жизни ребенок начинает сознавать, что не всякое желание исполнимо, и делает еще один шаг к взрослости. Курилов его так и не совершил, потому навсегда остался Славой.
Инфантильность Курилова может сравниться только с его эгоизмом. О чем думает человек, решаясь круто изменить судьбу? Разумеется, в первую очередь о своих близких. Но Слава, замыслив побег, думал лишь о его технических деталях: как правильно рассчитать время побега, чтобы наверняка доплыть до острова Сиаргао, как не разбиться о борт судна в момент прыжка, как сделать, чтобы не попасть под винты теплохода. Когда человеку под сорок, он, как правило, имеет семью. И главное, что занимает мысли нормальных мужчин, − благо своей семьи, самочувствие жены, детей, их дела из заботы. Но забота о семье, судя по книге, для Курилова – материя совершенно чуждая. Он не задается вопросом о том, каково будет матери узнать, что ее сын пропал без вести (или совершил измену Родине, что не лучше). Его не интересует, на какие средства будут жить жена и дети. Он и не догадывается поставить себя на место супруги, которая в один миг окажется одинокой. И вообще о существовании у Курилова жены мы узнаем только из краткого упоминания в конце повествования о побеге, а о том, есть ли у него дети, он так и не посчитал нужным нам сообщить. О жене он вспоминает в книге еще раз, но тайны ее имени читателю так и не раскрывает.
Действительно, столь ли это важная персона, чтобы называть ее имя? Вскользь упоминается какой-то (какая-то?) Женька, так что можно предположить, что это его сын (или дочка). Из дальнейшего текста мы узнаем, что речь идет о двоюродной сестре, с которой нашего героя связывают отношения дружбы. Этим отношениям посвящено несколько абзацев... То есть кузина для него – более значимая личность, чем жена. И вот такого целиком погруженного в себя, равнодушного к родным и близким, безответственного человека, который, согласно его собственному признанию, никогда не знает, как поступит в следующее мгновение, нам пытаются представить личностью, достойной восхищения.
Если бы Курилов отличался только своей неспособностью соразмерять свои желания с реальностью и неумением предвидеть ближайшие последствия своих действий, не говоря уже об отдаленных, то он вряд ли привлек бы к себе внимание. Но его незначительную фигуру укрупнили, возвели на пьедестал, придав его суперэкстравагантному поступку политическую окраску.
МЕЖДУ ПРОЧИМ, жизнь Курилова в советском обществе сложилась вполне благополучно. Он родился в семье учителя, получил хорошее образование, имел интересную творческую работу. Затем окончил еще один вуз, получив диплом социального психолога. Он не был, конечно, богат, но не ведал и нужды. Ведь нашлись же у него средства и на билет из центральной части страны до Владивостока, и на круиз в тропические моря! Итак, он имел и интересную работу, и возможность получить высшее образование (причем не только основное, но и дополнительное), и вполне приличный уровень жизни.
Конечно, всех благ он добился своим трудом, это его прямая заслуга. Но есть и другая сторона дела. Чтобы человек мог успешно самореализоваться, необходимы соответствующие условия. А они прямо зависят от государства. И советская власть с такой задачей успешно справлялась. Однако возможности для удовлетворения каприза Славы она обеспечить не смогла. И это, конечно, обида непереносимая – такая, за которую советский строй можно только люто ненавидеть. Через всю книгу проходит этот мотив – ненависть к коммунистам, к созданному ими государству и социальному строю. Одержимый ненавистью, автор приписывает и другим людям свои переживания.
Он пишет: «Я жил в государстве, где люди постоянно боялись чего-нибудь. Я видел страх в их глазах, в их позах, в манере говорить друг с другом, постоянно прислушиваясь и оглядываясь. Больше всего это чувствуется в столичных городах, в провинции отчаяние и безнадежность ощущаются меньше. Трудно поверить, что в стране существует множество здоровых, сильных мужчин, объятых постоянным страхом, трудно жить среди них. Люди вокруг меня ненавидели советскую власть».
Вот он описывает поведение отдыхающих на борту круизного лайнера: «Пьяные вели себя непринужденно – вытрезвителей на лайнере не было – и дурачились, как могли: проникновенно разговаривали и обнимались с неодушевленными предметами, на все лады изображали крики птиц и животных, а иногда разбегались по палубе, махая руками, пытаясь взлететь в воздух, и валились под ноги танцующих. Многие из обитателей лайнера были не столько пьяными, сколько сумасшедшими от небывалой для советского человека степени свободы. В веселье всё чаще чувствовался надрыв. Люди старались забыться любой ценой: каждый знал, что очень скоро эта призрачная жизнь, доставшаяся им всего лишь на двадцать дней, кончится, и все до единого вернутся «туда». В танцах принимали участие столько людей, сколько могли вместить палубы. Танцы часто превращались в дикие пляски, наподобие африканских – так они лучше выражали душевное состояние».
Если верить описанию, пассажиры теплохода чувствуют себя рабами, которым на 20 дней дали возможность пожить без гнета. Ощутив свободу, они пустились во все тяжкие: пьянствуют, предаются безудержному, на грани истерики, веселью, словом, прожигают жизнь. Ну а если турист не прикладывается к бутылке, то он, без сомнения, стукач. И ему не приходят в голову простые вопросы: а откуда у отдыхающих средства на круиз? Буржуев среди них нет – все обычные граждане, живущие на зарплату. И во многих ли странах мира простые рабочие, инженеры, учителя, врачи имеют отпуск продолжительностью более 20 дней? И с какой стати этим гражданам ненавидеть государство, которое дало им возможность и нормально зарабатывать, и совершать путешествия? Ну, а насчет масштабов пьянства на берегу судна, то автор явно привирает. Конечно, среди тысячи пассажиров обязательно найдется несколько десятков, испытывающих влечение к алкоголю. Но чтобы это пристрастие приняло такие размеры, как это изображено в книге… Не верю!
КАК УЖЕ СКАЗАНО, книга «Один в океане» была опубликована после смерти Славы Курилова. И это не случайно. Скорее всего, он был вовсе лишен литературных способностей, да и сам образ жизни, который он вел, не располагал к литературному творчеству. Его имя и судьбу просто использовали, чтобы сбыть антисоветский товар. И этот настоящий автор слабо знаком с реалиями нашей жизни, отчего допускает ошибки, которые не мог бы совершить Слава Курилов. Так, в книге говорится о «крутом склоне двухтысячеметровой Филиппинской впадины» – Слава Курилов, напомню, профессиональный океанограф. И он, конечно, не может не знать, что глубина Филиппинской впадины – 10,5 километра.
Еще. В тексте книги неоднократно упоминаются концлагеря. Якобы они существовали в Советском Союзе в 1974 году! Такое поразительное верхоглядство – отчетливый признак того, что автор знает о советских реалиях только по чужим рассказам.
Далее. Нам сообщают, что Слава Курилов передвигался по льду Байкала на особом транспортном средстве, которое он называет то боевым танком, то танком-вездеходом, то танком, приспособленным для гидрологической экспедиции. Но танк страшно прожорлив, использовать его для гражданских целей просто глупо. Добавим также, что тот, кому приходилось бывать в башне танка, представляет себе, сколь мало пригоден он для перевозки пассажиров. Человеку, имеющему опыт работы в экспедициях, ясно, что передвижение, скорее всего, происходило на ГТС – гусеничном транспортном средстве, машине сугубо гражданской. Можно предположить, что текст составляла женщина, не имеющая понятия обо всех этих вещах.
Да и вся книга – женское рукоделие, это очевидно для любого причастного к литературному творчеству.
Так что, похоже, подлинный автор книги – Елена Генделева-Курилова, израильская жена Славы. Она нашла неплохой маркетинговый ход: использовала имя мужа для того, чтобы привлечь внимание к своему изделию. Абсурдный героизм нашел успешное коммерческое применение.
В первой части книги, как уже было сказано, поступок Славы объясняется его жгучим желанием побывать в тропиках. При этом нам усиленно навязывается мысль о том, что Советский Союз – это сплошная тюрьма. И единственный выход для свободолюбивого человека – совершить побег. Но вся жизнь Славы, по сути, опровергает этот мотив: иметь возможность получить два высших образования, найти работу по душе, завести семью, получить квартиру – всё это как-то мало похоже на стандартные условия пенитенциарного заведения. К этому следует присовокупить воистину скандальное обстоятельство: на Филиппинах Славу Курилова как раз посадили в тюрьму и какое-то время содержали в ней. Чтобы как-то свести концы с концами, автор дает еще одно объяснение, принципиально отличное от первого: «Это не был побег в прямом смысле – из тюрьмы, от чумы или от долгов. Это не было и стремление к абсолютной свободе. К этому времени я уже додумался, что бежать можно только из одной тюрьмы в другую, а свободу обрести с помощью неимоверных усилий изменением своей внутренней природы. Я не искал никаких материальных благ – за морями меня, скорее всего, ожидала такая же, как и здесь, зависимость от обстоятельств. Побег с корабля был духовным испытанием, научно-мистическим экспериментом или познанием себя – как угодно». Так, задним числом оправдывается иррациональный поступок Курилова и читателю внушается мысль, что герой книги – не инфантильный и безответственный человек, а философ, который произвел над собой «научно-мистический эксперимент». (Кстати, кто бы мог сказать, что это такое?)
Холодная война вроде бы закончилась более 20 лет тому назад. Можно, кажется, и не возвращаться к сюжетам из прошлого. Но загляните в интернет. Найдите там книгу «Один в океане» и прочитайте комментарии к ней. Они выдержаны в хвалебных тонах. Слава Курилов воспринимается некоторыми читателями как подлинный герой, а его неудавшаяся попытка особо изощренного суицида – как достойный восхищения подвиг. Для некоторых читателей сей безбашенный себялюбец, погруженный в мир своих сновидений и мистических переживаний, – образец высокоморального поведения. Значит, вопрос не снят с повестки дня, тема Курилова сохраняет актуальность.
Победившей контрреволюции важно вытравить из сознания людей память о великой советской эпохе. Ради этой цели изобрели мутный праздник 4 ноября. Единственная цель этого праздника – вытеснить из праздничных дат 7 ноября, заставить людей забыть о том, что народ способен взять свою судьбу в собственные руки. Для того же в общественное сознание внедряется нелепая мысль, будто победа в Великой Отечественной войне достигнута не благодаря, а вопреки Сталину. Весь советский период нашей истории подвергается очернению, советское общество изображается как сплошной концлагерь, как мрачное царство тирании, обездоленности и бесправия. Заказ на антисоветизм и неотделимый от него антикоммунизм сохраняется, поскольку правящий режим не в состоянии предъявить народу каких-то реальных успехов.
Нас пугают ужасами советского периода единственно ради того, чтобы мы не видели ужасов настоящего: вопиющего социального неравенства, царящей повсюду несправедливости, бедности и нищеты десятков миллионов наших сограждан, всепроникающей коррупции, сращивания криминалитета с властью, отсутствия жизненных перспектив для подрастающего поколения. Россия сидит на нефтегазовой игле, проедая советский ресурс. Эйфория может длиться долго, но она не в состоянии продолжаться вечно. Нас загнали в исторический тупик, из которого эволюционного выхода не просматривается. Но пока праздник жизни продолжается, пока еще значимая часть населения продолжает верить в антисоветские мифы. Книга «Один в океане» выполняет социальный заказ на антисоветское мифотворчество.
Рудольф ЛИВШИЦ
г. Комсомольск-на-Амуре
