2К новому спектаклю театра «Содружество актеров Таганки» с длинным названием «Концерт по случаю конца света» его создатель – художественный руководитель Николай Губенко, взял эпиграф О. Бальзака: «Способность забывать наблюдается не только у отдельных лиц, но и у целого общества». Дожидаясь премьерного показа, я смотрел на стенды спектаклей в фойе и заметил в углу бюст серьезного Пушкина. Вспомнился его задумчивый вздох: «…воспоминание самая сильная способность души нашей, и им очаровано все, что подвластно ему…» Это высказывание я взял бы вторым эпиграфом к поэтическому, публицистическому, политически-патетическому полотну. Жанр его трудно определить: историко-философское исследование, спектакль-коллаж с элементами шоу, мюзикла и видеоинтернета, поэзо-концерт, говоря языком Серебряного века? Его король Игорь Северянин прозорливо писал:
Москва вчера не понимала,
Но завтра, верь, поймет Москва:
Родиться Русским – слишком мало,
Чтоб русские иметь права...
Спектакль – битва за русские права, за русское понимание великой и трагической истории, за гонимую с экранов русскую поэзию, помогающую осознать время и себя.
Замах создателей «Концерта…» – грандиозен, материала столько, что в нем можно захлебнуться (недаром спектакль идет непривычно много – почти 4 часа с антрактом). В спектакле задействованы хоры, балет, рокеры, одних костюмов пошито более 250 для калейдоскопа сцен (художник – И. Горшкова), звучит потрясающая музыка – от А. Александрова и М. Глинки до Г. Свиридова и Д. Шостаковича (концертмейстер – Н. Бодякова). Актеры демонстрируют мастерство на все руки (и ноги) – декламируют, поют, пляшут лезгинку, казачий танец, «Яблочко»:
Эх, яблочко,
Совсем не красное.
С демократами
Жизнь опасная.
Даже маленькие исполнители, дети актеров – Сонечка Ивкова и Федя Михайличенко, – органично вписываются в ансамбль.
Важным и неожиданным элементом спектакля стал интернет, то есть броская и почти сиюминутная информация на сценическом экране. Даже зритель, который будет находиться в зале, как обещают веб-мастера (поиск в интернете – И. Фёдорова, М. Фёдоров, Д. Сущевич), увидит себя на экране в контексте происходящего на сцене. Я себя рядом с актрисой Жанной Болотовой не заметил, зато с потрясение узрел, как низок уровень знаний и пониманий у моих сограждан, особенно у молодого поколения. Спрашивают: «Кто такой Минин и Пожарский?» – не знают, один брякнул: «Основатели Красноярска»?! Или – перед страшными кадрами Великой Отечественной: «Что было 22 июня?» – «Не вспомню», «Суббота, точно
суббота» (опрос на улицах – И. Усок). Совершенно добил видеоряд с ответами студентов пединститутов – завтрашних учителей и даже соискателя на кандидатскую по филологии в Вологодском пединституте:
– Кто убил Пушкина?
– Дантес.
– А Лермонтова?
– А его разве убили?
Эрих Мария Ремарк мужчина или женщина?
– Женщина.
– А Жорж Санд?
– Мужчина.
Надо бы провести в театре выездной семинар министра образования Д. Ливанова с его подчиненными, провалившими ЕГЭ, Болонскую систему и все, что угодно. Пусть глянут и, может быть, содрогнутся… Во мраке невежества из зала взблескивают искры памяти. Что скрепляет весь этот многоликий и многожанровый мир, зыбкий и противоречивый материал? Внятная и яркая Поэзия!
Царит, конечно, Пушкин, которого блистательно читает сам Губенко и опытные актеры, такие как М. Басов, через романсы привлечены поэты Золотого века, вспыхивают звезды Серебряного века и краснозвездные поэты фронтового поколения. Но что особенно поразило – звучат поэты-современники: Геннадий Иванов публично вступает в полемику с Николаем Зиновьевым из Краснодарского края, который написал:
В моей стране
так мало света,
Царят в ней деньги и чины.
В моей стране мечта поэта –
Наесться вдоволь ветчины.
Ответ Иванова:
Как много света –
выйди в поле!
Какая дивная страна!
Не унижай поэтов, Коля.
Зачем поэту ветчина?
А еще звучит Борис Сиротин из Самары, Игорь Тюленев из Перми. На активно задействованном экране появляются их выразительные портреты, но, во-первых, не всех из читаемых, а во-вторых, без титра или факсимильной подписи. Современный зритель уже и Ольгу Бергольц с Борисом Слуцким не видел, не знает. К тому же Николай Губенко, жестко ставя острейшие вопросы, все-таки доверчив к уровню сегодняшнего школьного и семейного образования. Например, читает встык стихи Эдуарда Багрицкого о Пушкине и строки самого Пушкина без зримой подсказки на экране – большинство зала уверены, что это один неведомый автор.
Вообще, к слову, архитектонику спектакля надо совершенствовать в развитии, создавать композиционный каркас, ненавязчивый, но подпирающий сложную конструкцию и – сокращать затянутые эпизоды. В первом действии вспыхивают три даты: 1612-й – Смута, 1812-й – разгром Наполеона, 2012-й – несостоявшийся конец света. Второе отделение, образно выражаясь, напоминание о том, что конец света не бесследно миновал, а только отстрочен, если история России, ее разрушаемые культура и образование будут двигаться по прозападным, либеральным, антирусским колеям. Но в первой части вспыхивали еще темы-надписи на экране – «Мысль», «Человек», «Любовь». Во второй почему-то от глав и дат отказались.
Ведущие спектакля-концерта (М. Добржинская и Д. Перов), который на наших глазах ставит режиссер (М. Лебедев), порой излишне назидательны, потому что читают текст по голливудским папкам (нынешние молодые ничего-то выучить не могут!), а сцена Пушкина с императором Николаем – малость условна. Поэт похож на одного из нынешней кучи политологов с головными рецептами, а царский вывод: «Сегодня я говорил с одним из умнейших людей России», – как-то не подкреплен. Да и никто не знает, о чем они говорили – ни АНБ со Сноуденом, ни премьера Дании Расмуссена с диктофоном тогда, слава богу, не было.
А сегодня и оттиснутому слову на Руси не доверяют. Потому и пишет Николай Рачков из Тосно (тоже портрета не нашлось):
О чем вы, газетные гранки?
О царских останках? А мне –
Мне горько:
Найдите останки
Мальчишек, погибших в Чечне!
Сгоревших,
взлетевших на минах,
Расстрелянных трезво во зле,
Растерзанных,
наших, невинных –
Прошу: схороните в Кремле…
Не схоронят, Коля, и часовню там не поставят. Но пепел этих сгоревших мальчишек и наших наивных надежд продолжает стучать в сердце. Николай Губенко так сказал о работе над спектаклем «Концерт по случаю конца света»: «Память – непременное условие цивилизационного развития, процветания той или иной нации, и если она предается забвению, то нация ветшает и в конечном итоге уничтожается. Как говорил идеолог фашисткой Германии Розенберг: «Достаточно уничтожить памятники культуры того или иного народа, чтобы во втором поколении он перестал существовать». И мы сопоставляем прошлое с настоящим и ставим публику перед необходимостью самостоятельно думать и размышлять и принимать самостоятельные решения. Таковы наши цели. Это похоже на коллаж. Но это – не бесформенный поток сознания, который сейчас становится одним из прогрессирующих направлений в театре, в выставочной, галерейной деятельности, это не поток сознания. Это сознательное построение исторических фактов для того, чтобы публика осознала, с одной стороны, величие нации, а с другой – множество препятствий, которые мешают нашему совершенствованию».
О степени сознательной публицистической заостренности и дерзости говорит предфинальная сцена, когда появляются типичные чиновники на поприще культуры и предупреждают, что в зале будет охраняемая особа и поэтому надо охранять ее душевный покой, не нагружать, как сегодня говорят. Потом на сцену приглашаются все участники концерта и главный цензор (ой, простите, у нас ведь цензуры нет!) указывает, какие номера и блоки надо вымарать: Кровавое воскресенье с кадрами жесточайшего расстрела мирного шествия с детьми и иконами; пьянка на крейсере «Аврора» в честь юбилея прохоровского журнала «Русский пионер» с ликующими В. Матвиенко и Э. Набиуллиной; похороны Ленина с искренними слезами прощания, с потрясающими кадрами всесоюзной минуты молчания; вообще весь блок, посвященный Сталину, – от победы до прощальных гудков заводов и пароходов, и на всякий случай – стихи Павла Когана (читает русский актер В. Завикторин – сам поэт, член Союза писателей России). Подмечено, что у нас ведь власть то заигрывает с евреями, то открещивается от них.
На наших глазах распадается связь времен под либеральные ойканье: «Ой, да всегда так было, старшие ругали молодежь, обвиняли в предательстве идеалов». Так, да не так: порой молодые, умные, жаждущие знаний, преобразований – декабристы, лицеисты, народники, строители социализма, творцы космических побед, наоборот, преодолевали косность старшего поколения, выводили страну к новым и неожиданным победам. Без этого тоже нет истории державы, ее духовных прорывов!
Выйдя из театра на Таганке, я подумал о том, что хорошо бы пригласить на спектакль авторов единого учебника по истории России. Да, они не согласятся с какими-то трактовками, с пафосом отдельных сцен, но, может быть, уловят главное, чего порой не сыщешь в новых стандартах, – узловые и объединяющие нацию моменты. А то ведь как пародийно отражен один литературный год – 1965 – дело писателей А.Д. Синявского и Ю.М. Даниэля (к чему это навязывание второстепенных имен школьникам, когда родители-то их забыли?!). Зато на фоне «дела писателей» запамятовали авторы стандартов, что в том же 1965 году Михаил Шолохов «за художественную силу и правдивость, с которой он в своей донской эпопее срисовал историческую эпоху из жизни российского народа», получил Нобелевскую премию! Понятен подход?
На следующее утро, вспоминая поэтический спектакль, я тоже написал четверостишие:
И понял я,
проснувшись спозаранку,
Что до конца не рухнул
Русский дом:
Поэзия вернулась на Таганку
В своем обличье
редкостном – родном!
Во вторник, 22 апреля, в день рождения В.И. Ленина – премьера этого непростого и волнующего спектакля, в котором, я надеюсь, ленинский блок никакая чиновничья структура не уберет.
Александр БОБРОВ
.jpg)
