6Все уже перестали удивляться, а я все равно удивляюсь, мне больше делать нечего
Читаю текст известного либерального публициста Андрея Пионтковского. Он цитирует мою уже более чем месячной давности заметку про Украину, произвольно извлекая оттуда слова о том, что «...как было бы приятно, если б Украина вернулась через год или там через три, сырая, босая, обескураженная».
В контексте статьи господина Пионтковского получается так, что я жду не дождусь, чтоб Украина босая вернулась к России, и злорадствую по этому поводу. На самом деле я писал о том, что членство в Евросоюзе и в целом попытка встроиться в неолиберальную систему принесли бы Украине колоссальные экономические проблемы. Было бы правильно, пишу я, если б эта чудесная страна, испытав на своей шкуре все это, вернулась в свой собственный дом и дала бы своим собственным либералам и российским их подпевалам по лбу за их неуемную веру в европейское благоденствие.
Господин Пионтковский банально передергивает, причем делает это осмысленно и уже не в первый раз.
Далее он пишет о моей «откровенной и отмороженной братской ненависти» и о том, что я «захлебываюсь в своей имперской блевотине».
Стилистка характерная: очень напоминает колонки в советских газетах года эдак 1937-го.
Но меня вот что волнует: почему мои частные и досужие рассуждения про украинские дела являются «имперской блевотиной», а переговоры американских чиновников на тему, кого назначить президентом Украины, такой реакции у Пионтковского не вызывают? Кто-то может мне это объяснить?
Допустим, Россия повышает цену на газ для соседней Украины – это, в понимании моих оппонентов, имперское скотство и прочая блевотина. Хорошо. Но если Россия дает Украине семнадцать миллиардов – это ведь все равно скотство. Почему так? Нельзя, чтоб примеры скотства были взаимоисключающими, тут надо выбрать: либо первое, либо второе.
Берем первое. Газ все-таки наш, а не общий. Чтобы он шел по трубам, русские путешественники осваивали территории, русское воинство, к сожалению, ходило туда и сюда по евразийским пространствам с огнем и мечом, потом мы строили, как умели, дороги, потом в «проклятые советские времена» проводили газопровод, заодно возводя ежегодно по новому городу вдоль газопровода; а попутно все эти столетия страна отстаивала свое право иметь этот газ, равно как и все остальные природные богатства, в непрекращающихся войнах – так почему мы не можем поднять на него цену? Кто-то не хочет в Таможенный союз, предпочитая Евросоюз, а кто-то хочет поднять цену на газ. У всех есть свобода выбора или не у всех?
Люди, которые находят вышеизложенную логику подлой, вместе с тем считают, к примеру, многолетнюю экономическую блокаду Кубы нормальным политическим актом, а при слове «Куба» немедленно рассказывают про кубинскую нищету и проституцию, как будто никакой экономической блокады там не было и нет. Спросите у Пионтковского, он тут же проиллюстрирует мои догадки.
А тут вместо блокады – дают денег, семнадцать миллиардов – и никакой благодарности у Пионтковского.
Недавно другой прогрессивно настроенный сочинитель написал колонку про то, что не стоит равнять этнический национализм и национализм имперский. Подразумевается, что второй несравненно хуже.
Но здесь опять загвоздка.
Едва отдельные мрачные и грубые люди в России говорят о том, что нам необходим подъем национального самосознания, – вышеупомянутые сочинители сразу голосят: здесь всегда была многонациональная страна (ну, то есть империя), посему национализм для нее смертелен.
Но когда отдельные мрачные и грубые люди в России говорят о том, что здесь всегда была многонациональная страна (ну, то есть империя), и нам необходим подъем имперского сознания – вышеупомянутые сочинители требуют оставить свои имперские комплексы и строить «нормальную страну», а не фашистскую.
Вы прямо скажите: чего надо-то? И так не эдак, и эдак не так. Вам империю или не империю? Определитесь!
Если вы ставите этнический национализм выше имперского, то в России всегда найдутся доброхоты, которые во славу этнического национализма проведут здесь ряд мероприятий национально-освободительного толка. Но если вы уже передумали – тогда сообщите об этом прямо, а то многие в растерянности.
Или, скажем, Олимпиада – чем не повод обсудить все те же двойные стандарты.
Есть люди, которые считают траты на Олимпиаду лишними и подлыми – какие могут быть Олимпиады, когда в Тульской области стоят нищие деревни.
Но если тем же самым людям предложить все отобрать и поделить, к примеру, у Прохорова или у Абрамовича – они посчитают тебя, ну, как минимум, негодяем.
В лучшем случае подробно расскажут, что «всем все равно не хватит». А как же деревни в Тульской области – им бы хватило ведь?
«Право частной собственности священно», – ответят нам.
А почему право частной собственности, полученной путем подлогов, обмана и заказных убийств, священно, а желание государства – кстати, в кои-то веки совпавшее с желанием большинства населения – сделать большой спортивный международный праздник не священно?
Закрываем вопрос: взаимопонимания мы все равно не достигнем.
Но спроси у этих же самых людей: Голливуд – это круто?
Они скажут: Голливуд – это круто и, вообще, безусловное доказательство величия Соединенных Штатов Америки.
Но Голливуд придумали в годы Великой депрессии – когда сотни тысяч людей переживали банкротства, совершали самоубийства, дети становились сиротами и пополняли детдома. Может быть, не стоило создавать Голливуд?
Нет, скажут, Голливуд создавать стоило, а наша Олимпиада все равно – позор и признак русского рабства. Каждый честный человек обязан уважать Голливуд и презирать Олимпиаду.
Могут, конечно, ничего этого не говорить, а просто нахамить. К примеру, так: «Уважай свою Олимпиаду, кто тебе мешает, дыши глубже, все с тобой ясно».
Но мне нет никакого дела до Олимпиады, я вообще ее не смотрю, у меня и телевизора нет – мне просто интересен ваш образ мыслей.
Двойные стандарты – это не издержки российского либерализма. Это его суть. Это определенный способ мышления – он не может быть никаким иным, он может быть только таким.
Провести опрос на тему «Стоило ли сдавать Ленинград немцам» – это нормально, потому что свободные люди имеют право обсуждать любые темы, и вообще человека надо приучать думать, а если он думать не желает, надо сто сорок тысяч раз пошутить в Фейсбуке про Кутузова и сдачу Москвы французам.
Ну давайте приучать человека думать шире и проведем опрос на тему «Являлся ли Адольф Гитлер эффективным управленцем» или «Насколько была обоснована борьба нацистов против гомосексуализма». Вы же сами сказали: обсуждать можно что угодно и человека надо приучать думать. Давайте тогда работать вместе на этом направлении. Что не так?
А? Что не так?
Вы думаете, это я вас спросил. Нет, это я себя спросил. И сам себе отвечу: все не так.
Мы уже как-то понемногу как-то доказали всем просвещенным людям, Фейсбуку и глянцу, коммерсанту и комсомольцу, спутнику и погрому, что обменять страну, которая контролировала половину земного шара, на страну, которая не контролирует саму себя, из которой валится национальное богатство в мировые офшоры как из дырявого мешка, – это в целом правильный выбор, только надо подкорректировать питерских.
Нормально обменять страну, в которой никому никогда не приходило в голову заходить в школы и офисы с ружьем, – на страну, в которой стреляют по детям и взрослым ежемесячно.
Нормально обменять страну, в которой не торговали детскими органами и взрослыми людьми, – на страну, которая занимает по этим позициям одно из заметных мест в мире.
Нормально обменять страну, где в статусе главного русского писателя был Михаил Шолохов, – на страну, где на это место будто нехотя, болезненно морщась от скромности, уселся некто Акунин, поправил очки и неспешно занялся историей России: история про князей, роман про князей, история про царей, роман про царей – аккуратный и добросовестный человек, почти как Чехов на Сахалине.
Нормально обменять страну, которая брала если не первое, то второе место на любой Олимпиаде, – на страну, которая борется то ли за седьмое, то ли за десятое, и при этом на чистом глазу повторять: «Спорт – это не про империи, спорт – это про людей». Да что вы? Люди что ли испортились? А то нам все кажется, что обстоятельства.
Все это нормально, дурной тон только напоминать об этом.
Ко всему можно было привыкнуть, и половина страны уже привыкла. Спроси любого молодого городского человека: «Нормально?» И он скажет: «А че, нормально».
Но это только моим оппонентам кажется, что он так говорит, запутанный путинской пропагандой. На самом деле он вырос в созданной моими оппонентами стране – они его родители. Это они снесли всей стране планку вкуса, здравого смысла, элементарных человеческих представлений о чести и достоинстве.
Теперь люди хватаются за любую соломину, чтоб не осиротеть вконец.
Тем временем мои оппоненты сплотились плечом к плечу против самой страшной беды – некоей Скобейды, с терпким ощущением противостояния толпе, охлосу, быдлу – на них якобы скорым поездом несется ура-патриотический тренд, а они последние вменяемые, стоят на путях, как Вицин, Никулин и Моргунов.
Как будто никто не замечает, что они сами в таком же поезде, а то и в бронепоезде, что они сами в тренде, и толпа – это тоже они: законодатели мод, короли подиума, журнальные персонажи, бесперебойные комментаторы, гении креатива – плечом к плечу, бедром к бедру.
Люди, которые радовались этому порядку и готовы были перегрызть за него глотку в 1994 году, как-то мирились с ним в 2004 году, в 2014 году возглавляют борьбу против него, постанывая от ощущения своей восхитительной рукопожатности.
Неустанно говорят о своем гуманизме, а сами все время ждут, чтоб кто-нибудь вымер, чтоб у них хоть что-нибудь получилось. Заметили, как часто наши либеральные деятели говорят: «Ничего не получится, пока не вымрут все совки». Совков мало, поэтому берут шире: «Ничего не получится, пока не вымрет поколение, родившееся при Советской власти». Но так тоже охват недостаточный, поэтому размах увеличивается: «Ничего не получится, пока не вымрет все местное быдло».
Коси, коса, пока роса.
Пока не вымрет советское поколение, говорите? А что вы такого сделали, чтоб с ним равняться, малахольные мои? Оно вымрет – я останусь. И еще посмотрим, кто из нас первый вымрет.
Захар ПРИЛЕПИН
