4
Спор о развитии капитализма в России
В завершающих строках статьи «Где момент перелома?», посвященной вопросу о том, существует ли в современной России капитализм («Советская Россия», 31.10.13), я попросил возможных оппонентов подкреплять свои возражения не только праведными эмоциями, но и цифрами и фактами, сравнимыми с приведенными в моей статье. Прошло два месяца со дня публикации.
Непристойный характер полемики и его социальные корни
Возражений поступило множество, однако в их бурном потоке, увы, не удалось обнаружить не только альтернативных, но и вообще никаких цифр или фактов. Зато обнаружилось немало обвинений в научной недобросовестности и демагогии, а также уничижительных характеристик умственных способностей автора. Ввиду личного характера нападок я не видел сначала особого смысла вступать в полемику на такой мелкой почве. Взяться вновь за клавиатуру побудила меня догадка, что полемическая почва на самом деле не такая уж мелкая и что поток обвинений и оскорблений порожден не личными качествами оппонентов, а их социальным положением как носителей мелкобуржуазных, «народнических» эмоций и иллюзий, явный избыток которых наблюдается, к сожалению, в левопатриотических кругах и является источником «реакционного социализма», о котором мне уже доводилось писать. Именно поэтому следует ответить на возражения сами по себе крайне наивные и научно беспомощные. На форуме нашей газеты эти возражения наиболее полно и сочно резюмированы в записях двух пользователей: suender и kapitan_SA.
Suender утверждает: «Дискуссия по данному вопросу ясно показала зрелость суждений многих участников форума и недобросовестность приемов тов. А. Фролова в попытке «подогнать решение задачи» под заранее назначенный ответ. Да еще с предложением оппонентам подкреплять возражения цифрами и графиками. Это было бы простительно, если бы автор искренне верил в объективность показателя «ВВП» (что невероятно). Без структурного анализа составляющих ВВП (и структуры потребления) дискуссия беспредметна, а объем такого анализа на порядки будет превосходить объем напечатанной статьи А. Фролова. Кроме того, для этого необходимо иметь доступ к статданным, чего большинство не имеет. Поэтому призыв автора развивать капитализм в сторону обострения его противоречий – демагогия чистой воды. «Развиваться» в России он может только по рецептам «леди» М. Тэтчер».
Оценки suender’а «дополняет и развивает» kapitan_SA: «Бред Фролова о том, что «капитализм» ускорит движение к «социализму», уже порядком достал. Только законченный дурак не видит, что капитализм в постсоветской России НЕВОЗМОЖЕН в принципе! Паразитирование на природной халяве и советском промышленном капитале возможно до его полного исчерпания, а развитие на основе частной (воровской) собственности НЕТ! Чтобы сделать такой вывод, надобно иметь широкий кругозор и практический опыт общения с разными категориями населения».
«Как объяснить, – неотразимо вопрошает «капитан», – РЕАЛЬНУЮ российскую безработицу около 30% и такую же потребность, пусть и паразитической промышленности, в реальных рабочих местах, которые сегодня заполняются армией мигрантов?» На это у меня возникает встречный вопрос: чем объяснить такого рода «аргументы» – персональным невежеством и раздражением их авторов или какими-то более глубокими классовыми причинами? Я полагаю, что первопричины здесь все-таки классовые.
Итак, в разгоревшейся полемике констатируется, с одной стороны, недобросовестность, демагогия и просто дурость автора, а с другой – «зрелость суждений», «широкий кругозор» и «практический опыт» многих его оппонентов, не имеющих, впрочем, доступа к статистическим данным. Получается, что, не владея фактами, «многие», тем не менее, обнаружили «зрелость суждений» и прочие превосходные качества.
Меня обвиняют, в частности, в том, что я завел «беспредметную» дискуссию, не проводя структурного анализа составляющих ВВП и структуры потребления и что объем такого анализа на порядки будет превосходить объем моей первой статьи. Это странно, поскольку та статья большей частью опиралась именно на анализ социальной структуры потребления в ее отношении к объему ВВП. Так, в статье цифрами и фактами было показано прогрессирующее имущественное расслоение населения: рост благосостояния верхних слоев и обнищание нижних, в результате чего 40% наших сограждан существуют на грани или за гранью официального прожиточного минимума. И это полностью соответствует открытому Марксом всеобщему закону капиталистического накопления. Если же оппоненты ничего этого не заметили или сознательно проигнорировали, то это их проблемы, а не автора.
Тем не менее желание оппонентов ознакомиться со структурным анализом составляющих ВВП вполне законно.
Отраслевая структура экономики
Приступая к отраслевому анализу, следует предварительно отметить, что здесь и далее будет браться не валовой внутренний продукт (ВВП), а валовая добавленная стоимость (ВДС), более близко характеризующая процесс экономического роста или снижения. По своей величине ВДС меньше валового внутреннего продукта на сумму чистых косвенных налогов, взимаемых государством с покупателя. В современной статистике ВДС исчисляется как разность между «выпуском» (совокупной стоимостью произведенных товаров и услуг) и «промежуточным потреблением» (стоимостью товаров и услуг, потребленных в процессе производства). Доля ВДС в составе российского ВВП равнялась в 1991 году 96%, в 1998 – 91%, в 2012 – 85%.
Эволюция отраслевой структуры ВДС за последние два десятилетия приведена в таблице 1.
Период 1991–1998 годов является периодом первоначального капиталистического накопления, а период 1998–2012 годов – периодом капиталистического развития.
Сравнивая между собой столбцы 1991 и 1998 годов, особенно по индексам, показывающим абсолютные размеры производства, следует однозначно констатировать: это погром социалистической экономики. В этой связи А.П. Петров, автор статьи «Третьего не дано» («Советская Россия», 14.11.13) предъявляет мне такую теоретическую претензию: «По какой-то одному автору известной причине отождествляются первоначальное накопление капитала и проедание советского наследства. Почему проедание есть одновременно и накопление, тем более классическое, совершенно непонятно. Каким образом уничтожение одного материального основания (производственной базы, основных фондов) может быть одновременно возникновением другого материального основания (основного капитала, который физически и есть те самые основные фонды)?»
Что тут сказать… А.П. Петров натолкнулся здесь на самую суть проблемы, но спасовал перед ней подобно пехотинцу, посаженному на бешеную лошадь и запертому в манеже, как выразился однажды Энгельс. Да, именно так все оно и есть: уничтожение одного материального основания является одновременно возникновением другого материального основания, а проедание есть накопление. То, что кажется совершенно непонятным А.П. Петрову, называется диалектическим противоречием, изучаемым диалектикой, то есть учением о том, «как могут быть и как бывают (как становятся) тождественными противоположности, – при каких условиях они бывают тождественны, превращаясь друг в друга, – почему ум человека не должен брать эти противоположности за мертвые, застывшие, а за живые, условные, подвижные, превращающиеся одна в другую» (Ленин, «Философские тетради»).
Тем, кому это «совершенно непонятно», рекомендуется еще раз внимательно перечитать соответствующие главы первого и четвертого томов «Капитала» Маркса, описывающие историю классического первоначального накопления в Англии. Ведь все происшедшее в России как две капли воды похоже на описанную в «Капитале» английскую «чистку земель» (clearing of estates) XV–XVII веков. Нигде капиталистическое производство не расправлялось так беспощадно с традиционными земледельческими порядками, нигде оно не создавало для себя таких совершенных идеальных условий. Все исторически унаследованные распорядки там, где они противоречили или не соответствовали условиям капиталистического производства, были беспощадно сметены. Не считались совершенно ни с оседлым населением, – его выгоняли, – ни с существующими деревнями – их сравнивали с землей, – ни с хозяйственными постройками – их отдавали на слом, – ни с данными видами сельского хозяйства – их меняли одним ударом, превращая, например, пахотные поля в выгон для скота. Одним словом, не принимали всех условий производства в том виде, в каком они существовали по традиции, а исторически создавали эти условия в такой форме, чтобы они отвечали в каждом данном случае требованиям самого выгодного применения капитала.
Как и в Англии, капиталистическое развитие в постсоветской России начиналось буквально на выжженной земле. О том, как практически происходила эта «чистка земель», откровенно рассказал однажды зам. губернатора Свердловской области Алексей Багаряков, успевший побывать и членом СПС, и депутатом Государственной думы от КПРФ:
– Банкротим завод, людей – на улицу, станки – в металлолом, землю и здания продаем. Это не рейдерство – мы не захватываем, а вполне законно покупаем акции. Поднимать производство стоит бешеных денег. Продукция обычно неконкурентная. Если земля в хорошем месте, здание в приличном состоянии, мы, наоборот, все распродаем. Об этом надо говорить? Нет, это некрасивый бизнес. Но реальный, дает приличные деньги.
Но почему же это именуется накоплением капитала? На этот вопрос А.П. Петрова вполне квалифицированно ответил участник форума Флегонтий: «Никакого «классического» накопления в СССР не было и быть не могло. Потому что производительные силы СССР были не просто «на мировом уровне», они были СЛИШКОМ РАЗВИТЫ для частной собственности. Но... ИМЕННО ПОЭТОМУ их уничтожение и было «накоплением» – уничтожение ИЗБЫТОЧНЫХ для капитализма, «лишних», обременительных для новоявленной буржуазии производительных сил позволяло ей в конце концов овладеть тем, что оставалось, то есть «накопить».
Вот именно, до рубежа прошедшего и нынешнего веков накапливались стартовые условия для начала развития капитализма – происходила ломка прежней экономической структуры и формирование новой. Людоедскую характеристику этой ломки молва приписывает то ли Гайдару, то ли Чубайсу: «Те, кто не впишется в рынок, должны вымереть». И в самом деле, все человеческие и производственные ресурсы России, которые не вписывались в капиталистическую модель развития, были уничтожены, разворованы и проедены, о чем красноречиво свидетельствует в таблице столбец индексов за 1998 год.
А далее началось собственно капиталистическое развитие. Крайний правый столбец таблицы 1 показывает, как именно оно происходило – неравномерно, непропорционально, противоречиво. В результате получился примитивный, отсталый, слаборазвитый капитализм, но все равно капитализм. И он продолжает эволюционировать в сторону сближения с другими капиталистическими экономиками. Чтобы проследить процесс этого сближения, упростим структурную картину ВДС до простейшей формулы: ВДС = материальное производство (в том числе промышленность) + торгово-финансовая деятельность + прочее. В этом плане структура ВДС российской экономики изменялась так:
1991 год: 70% (39%) + 20% + 10% = 100%
1998 год: 54% (28%) + 32% + 14% = 100%
2011 год: 50% (30%) + 36% + 14% = 100%
Теперь воспользуемся этой формулой для международных сравнений. В нижеследующий список включены страны «большой двадцатки», ряд сырьевых «держав» и республик СНГ, а также не самых крупных, но ярко выраженных капиталистических стран. Список ранжирован по доле материального производства в экономике по состоянию на 2011 год. В него виртуально включены три состояния российской экономики в 1991, 1998 и 2011 годах.
Азербайджан 80 (58) + 12 + 8
Алжир 72 (45) + 16 + 12
РСФСР-1991 70 (39) + 20 + 10
Индонезия 68 (39) + 23 + 9
Китай 61 (40) + 23 + 16
Пакистан 61 (23) + 24 + 15
Иран 60 (39) + 27 + 13
Белоруссия 60 (35) + 26 + 14
Индия 57 (20) + 28 + 15
Казахстан 57 (34) + 34 + 9
Россия-1998 54 (28) + 32 + 14
Норвегия 52 (38) + 28 + 20
Турция 52 (22) + 36 + 12
Ю. Корея 51 (31) + 31 + 18
Украина 51 (27) + 33 + 16
Россия-2011 50 (30) + 36 + 14
Аргентина 47 (26) + 32 + 21
ЮАР 43 (28) + 36 + 21
Бразилия 42 (23) + 37 + 21
Канада 41 (25) + 40 + 19
Испания 40 (18) + 39 + 21
Мексика 40 (21) + 33 + 27
Австралия 39 (20) + 43 + 19
ФРГ 37 (26) + 41 + 22
Япония 37 (23) + 31 + 32
Италия 37 (21) + 42 + 21
Швеция 37 (23) + 37 + 26
Португалия 34 (18) + 39 + 27
Великобритания 33 (19) + 45 + 22
Греция 32 (14) + 44 + 24
Израиль 31 (17) + 43 + 26
США 30 (17) + 45 + 25
Франция 27 (12) + 46 + 27
Список весьма познавательный, над которым сто¢ит поразмыслить. При этом следует иметь в виду, что полных статистических данных по большинству сырьевых экономик, особенно по Саудовской Аравии, ОАЭ, Кувейту, Катару и тому подобным нефтегазовым деспотиям – этих данных нет. Только отрывочные сведения позволяют предполагать, что экономическая структура этих деспотий близка к структуре экономик Алжира и Азербайджана. Далее, следует понимать, что страны, находящиеся в хвосте нашего списка (кроме, пожалуй, «туристических» Португалии и Греции), отнюдь не так промышленно слабы, как это может показаться на первый взгляд. Поскольку современный капитал транснационален, то промышленные капиталы этих стран размещены преимущественно за рубежом, в том числе и в России. Так, по данным «Центра научной политической мысли и идеологии» (руководитель Степан Сулакшин), доля иностранного капитала в российской черной металлургии составляет 75%, в лесной и деревообрабатывающей промышленности – 63%, в пищевой промышленности – 52%, в промышленности стройматериалов – 46% и т.д. Поэтому доля материального производства в ВВП России убывает после дефолта-98 весьма умеренно.
С начала ХХ века во всем мире наблюдается стойкая тенденция к снижению доли материального производства в ВВП. С 60-х годов доля промышленности сократилась с 40 до 28%, а доля занятых в ней – до 21%. Почему эту тенденцию следует считать специфически капиталистической? Да потому, что она означает рост доли тех секторов, особенно торгово-финансовых и посреднических промыслов, в которых добавленная стоимость не создается, а перераспределяется, притекая из производительных секторов экономики. И это вовсе не модная «постиндустриализация» – это усиление паразитарного характера капитализма.
Резкий взлет доли перераспределительного, проще говоря, грабительского, сектора – главный результат периода первоначального накопления капитала в России. Но и в последующие годы Россия продолжила движение вниз нашего списка – от менее капиталистических к более капиталистическим по своей структуре экономикам. Особенности этого процесса станут еще более понятными при анализе стоимостной структуры экономики.
Стоимостная структура экономики
Для целей научного стоимостного анализа номенклатура статистических данных, применяемая Росстатом, пересчитана мной в номенклатуру, примененную Марксом в «Капитале». По номенклатуре «Капитала» совокупная стоимость (W) произведенных товаров и услуг (именуемая в современном статистическом учете «выпуском») складывается из трех частей:
Постоянный капитал (c) – стоимость средств производства – сырья, энергии, амортизации машин и т.п., потребленных в процессе производства товаров и услуг.
Переменный капитал (v) – стоимость наемной рабочей силы. В современной статистике он учитывается как фонд оплаты труда, складывающийся из заработной платы (официальной и скрытой) и уплачиваемых капиталистом взносов в фонды: пенсионный, социального страхования и обязательного медицинского страхования. В России эти взносы составляют суммарно 30% сверх официальной зарплаты.
Прибавочная стоимость (m) – разность между стоимостью, вновь произведенной трудом наемных работников и стоимостью рабочей силы.
Сумма постоянного и переменного капиталов образуют авансированный капитал (c+v). Сумма переменного капитала и прибавочной стоимости образуют вновь созданную (добавленную) стоимость (v+m). Схематично это выглядит так:
Три составные части товарной стоимости находятся между собой в определенных количественных соотношениях, среди которых Маркс особо выделял несколько ключевых, поскольку их эволюция характеризует именно капиталистическое, а не какое-то иное развитие.
Органическое строение капитала – отношение стоимости потребленных в процессе производства средств производства к стоимости израсходованной при этом рабочей силы: c/v.
Норма прибавочной стоимости – отношение прибавочной стоимости к стоимости рабочей силы: m/v. Это отношение характеризует степень эксплуатации наемного труда капиталом.
Норма прибыли – отношение прибавочной стоимости к сумме авансированных постоянного и переменного капиталов: m/(c+v).
Маркс отметил свойственные капитализму закономерности эволюции этих количественных соотношений, и при анализе любой экономики это позволяет судить, имеет ли здесь место капиталистическое развитие или какое-то другое. Этих закономерностей не много.
Во-первых, при капитализме органическое строение капитала повышается вследствие того, что постоянный капитал возрастает быстрее переменного. Во-вторых, норма прибыли обнаруживает тенденцию к понижению вследствие роста органического строения капитала при условии постоянства нормы прибавочной стоимости. И в-третьих, норма прибыли внутри и между разными отраслями экономики имеет тенденцию к выравниванию.
Обратимся теперь к графику, отображающему эволюцию структуры российского выпуска по Марксу (W = c + v + m) за последние 20 лет (диаграмма 1). Колонками (величины которых отложены на левой шкале) показаны индексы совокупной стоимости (абсолютной массы) выпуска товаров и услуг, а также трех его составных частей. Масса совокупной стоимости 1991 года принята за 100 единиц. Кривая с квадратными маркерами отражает изменения нормы прибыли, значения которой отложены на правой шкале графика.
Этот график строго математически фиксирует два принципиально разных этапа в эволюции российской экономики. С 1992 по 1998 год наблюдается сильнейшая положительная (+0,95) корреляция массы ВДС и нормы прибыли. Оба эти показателя вместе снижаются и вместе возрастают. Положительная корреляция столь велика, что можно даже предполагать, что здесь имеется прямо пропорциональная функциональная зависимость, в которой масса ВДС – аргумент, а норма прибыли – функция. Зато в следующий период – с 1999 по 2012 год – наблюдается, наоборот, сильная отрицательная (–0,82) корреляция вышеупомянутых показателей. Масса добавленной стоимости вырастает за второй период в два раза – с 28 до 56 единиц, а норма прибыли снижается – с 34 до 20%. И это тоже близко к обратно пропорциональной функциональной зависимости.
Данный математический факт должен же хоть что-нибудь о чем-нибудь да свидетельствовать? Я полагаю, что он свидетельствует об очень многом, требуя реального экономического истолкования, а не дешевых конспирологических баек в стиле Фурсова, Кургиняна или Старикова, служащих отвлекающим маневром, цель которого – любыми средствами сбить левую оппозицию со стези научного анализа текущих событий на стезю конспирологических эмоций.
Однако если руководствоваться все же элементарной арифметикой, то налицо два прямо противоположных экономических процесса, рубеж между которыми пролег в конце 90-х годов ХХ века.
В первом периоде масса прибавочной стоимости резко падает в три раза, а норма прибыли снижается в два с лишним раза. Между тем богатство класса экспроприаторов продолжает расти – потребление, как показано в моей первой статье, не только не снижается, но обнаруживает тенденцию к повышению. Разумеется, никаким капитализмом здесь еще и не пахнет. Это откровеннейший и примитивнейший грабеж общенародного достояния, игнорирующий и оттесняющий на задний план «правильное» капиталистическое извлечение прибавочной стоимости путем эксплуатации наемного труда. «Классическая» прибавочная стоимость, извлекаемая эксплуатацией наемного труда, никоим образом не являлась основным источником обогащения. Следует помнить, что в 1992 году доля государственной собственности одномоментно снизилась с 91 до 26%. И это означало, что владение, пользование и распоряжение прибавочной стоимостью перешло из рук государства в руки какого-то иного субъекта. Что это за иной субъект, как его характеризовать и именовать? Называть его капиталистом нет никаких оснований. Поэтому назовем его экспроприатором, вспомним откровения Багарякова. Доходы от грабежа не вкладывались в экономику, а вывозились за рубеж, расходовались на личное потребление в виде дворцов, яхт и роллс-ройсов, или, на худой конец, помещались в банки и вкладывались пирамиду ГКО. Именно в период расцвета грабежа расцвела и набрала политическую силу «семибанкирщина». Завершился сей расцвет крахом государственной финансовой пирамиды и дефолтом-98.
Однако еще во второй половине 90-х годов наиболее дальновидные олигархи-банкиры приступили к конвертации своих нажитых грабежом спекулятивных капиталов в капиталы производственные, дабы обернуться олигархами-промышленниками. Старт был дан преступными «залоговыми аукционами» 1995 года, после чего банк «Менатеп» Ходорковского–Невзлина превратился сначала в «Роспром», а затем в «Юкос», ОНЭКСИМБАНК Потанина превратился в «Норникель», Объединенный банк Абрамовича–Березовского–Патаркацишвили превратился в «Сибнефть» и т.д. Переход от грабежа к «правильному» извлечению прибавочной стоимости стал «лозунгом дня». Те же олигархи – типа Гусинского, Смоленского, Виноградова, – которые не озаботились своевременной конвертацией спекулятивного капитала в производственный, канули в неизвестность, где доедают остатки своего былого богатства.
Качественным рубежным скачком в переходе от прежней модели накопления к новой был ознаменован экономическими катаклизмами 1998–1999 годов, вызвавшими помимо всего прочего и крупную перестановку сил в политической надстройке. На смену Ельцину, как вождю грабежа путем «проедания», явился Путин, как вождь грабежа путем «созидания»… прибавочной стоимости. На графике отчетливо видно, что 1998–1999 годы были, с одной стороны, дном экономического спада, а с другой – моментом резкого всплеска как абсолютной величины прибавочной стоимости, так и норм прибыли и прибавочной стоимости как показателя интенсивности эксплуатации наемного труда.
Очередной период – период развития российского капитализма – характеризуется следующими цифрами. По сравнению с минимальными показателями «эпохи грабежа» максимальные показатели «эпохи созидания» выросли так: постоянный капитал – ровно в 2 раза; оплата труда – в 2,4 раза; авансированный капитал – в 2,1 раза; прибавочная стоимость – в 2,4 раза; добавленная стоимость – ровно в 2 раза. То есть экспроприатор превратился в капиталиста и дальше был вынужден все больше и больше действовать именно как капиталист, а не как банальный грабитель. А раз так, то он все больше и больше вынужден был бессознательно подчиняться объективным (количественным) закономерностям роста капиталистического производства.
А одной из открытых Марксом ключевых закономерностей развития капитализма является закон тенденции нормы прибыли к понижению. Действие этого закона мы и наблюдаем в течение последнего десятилетия. Рост доли оплаты наемного труда в добавленной стоимости и параллельное снижение нормы прибыли свидетельствуют о том, что капитализм в России развивается в русле общих тенденций эволюции мирового капитализма. Нынешний уровень нормы прибыли соответствует уровню США 50-х, европейских стран 60-х и Японии 70-х годов XX века. С тех пор он снизился на Западе примерно в два раза и колеблется в настоящее время около десяти процентов. Однако применение этого закона к текущей российской действительности рождает и некоторые трудности. Дело в том, что Маркс утверждал, что норма прибыли подчиняется тенденции к понижению вследствие повышения органического строения капитала, но на нашем графике, рисующем общую усредненную картину, такого повышения не наблюдается. Наоборот, органическое строение совокупного капитала понизилось – с 2,2 в 1999 году до 1,85 в 2012 году.
Таково коварство средних цифр, оперируя которыми очередные ниспровергатели Маркса утверждают, что его теория капитализма неверна, так как не подтверждается статистикой. Чтобы разобраться в этом вопросе, следует иметь в виду, что общие средние цифры валовой добавленной стоимости охватывают весьма разные сектора экономики, в одних из которых добавленная стоимость реально создается, в других дополняется природной рентой, а в третьих только распределяется и потребляется. Поэтому для проверки актуальности закона тенденции нормы прибыли к понижению следует обратиться к анализу конкретных, более узких экономических секторов.
Отраслевая и стоимостная структура, взятые вместе
Для соединения стоимостного состава добавленной стоимости с ее отраслевым составом придется обратиться к следующей обширной и довольно сложной для первичного восприятия таблице 2. (Временной промежуток с 2003 по 2012 год взят потому, что только за этот период Росстат дает полные и сравнимые цифры.) Тем, кто сторонится обилия цифр, я советую обратить внимание только на итоговые строки таблицы по трем секторам предпринимательской деятельности. Четвертый, бюджетный сектор здесь не рассматривается. Для оценки степени выравнивания нормы прибыли внутри каждого сектора вычислен коэффициент вариации – надежный статистический показатель, характеризующий степень разброса некоторого множества величин от их среднего значения. Чем меньше этот коэффициент, тем теснее величины группируются вокруг среднего значения.
«Постоянное выравнивание постоянно возникающих неравенств, – отмечал Маркс, – происходит тем быстрее, чем, во-первых, подвижнее капитал, то есть чем легче он может быть перенесен из одной сферы и из одного места в другое; во-вторых, чем скорее рабочая сила может быть переброшена из одной сферы в другую, из одного центра производства данной местности в другой». В частности, это предполагает полную свободу торговли и устранение всех монополий, кроме естественных. В идеальном теоретическом пределе нормы прибыли разных отраслей снижаются и стремятся к единому среднему значению. Но на деле капиталы перетекают из отрасли в отрасль хаотично, чтО и порождает отмеченную выше неравномерность и противоречивость развития. Здесь, как везде, стремление к идеалу сталкивается с суровой действительностью. На пути свободного движения капиталов воздвигаются монополистические и государственные барьеры, и те же силы ломают их. Здесь все мероприятия «хороши» – от таможенных тарифов до кровопролитных войн. Отсюда и разные формы проявления единых законов в разных экономических секторах.
Первый сектор – естественные монополии, то есть рентные производства. В добыче полезных ископаемых и сельском хозяйстве в состав ДС включается природная рента, то есть дополнительная сумма, – разница результата приложения одинакового труда к разным «фронтам работ». Благодаря высокой степени естественной монополизации норма прибыли колеблется здесь под влиянием не столько внутренних, сколько посторонних факторов – перепадов мировой конъюнктуры в добыче полезных ископаемых и перепадов природно-климатических условий – в сельском хозяйстве. Под влиянием этих внешних факторов величина ренты меняется довольно хаотично. Поэтому в таких условиях не может быть и речи о каком-то закономерном снижении и выравнивании нормы прибыли. Они происходят благодаря государственному регулированию – государство фискальными средствами изымает львиную долю природной ренты в госбюджет, становится, так сказать, «дольщиком» в процессе раздела природной ренты. Налоговая и таможенная нагрузка в нефтегазовом секторе в два с половиной раза выше, чем в остальной экономике, и обеспечивает половину доходной части федерального бюджета.
Во втором секторе при общем понижении нормы прибыли она несколько повысилась в обрабатывающих производствах. Однако достигнуто это за счет снижения в полтора раза доли оплаты труда в общей стоимости выпуска при стабильности доли постоянного капитала. Так что если приводить примеры относительного обнищания рабочего класса, то их в первую очередь следует искать в обрабатывающей промышленности. Взятый же в общем и целом, этот сектор есть именно тот, на примере которой написан «Капитал». В нем действуют все открытые Марксом закономерности капиталистического производства: органическое строение капитала повышается, норма прибыли понижается и одновременно выравнивается.
Третий сектор по величине нормы прибыли является безобразно спекулятивным на фоне развитых капиталистических стран. (К примеру, в США норма прибыли в оптовой и розничной торговле колеблется в пределах 10–12% – в шесть раз меньше, чем в России). Тем не менее даже этот сектор групп подчиняется тенденции понижения и особенно выравнивания нормы прибыли. Цифры свидетельствуют о том, что он наименее монополизирован, что в нем наиболее развита конкуренция, наиболее свободно движение капитала и рабочей силы.
Всеобщий закон капиталистического накопления и теория кризисов
Подводя некоторые итоги, вернемся к вопросу suender’а о том, как же объяснить российскую безработицу около 30% и такую же потребность в реальных рабочих местах, которые сегодня заполняются армией мигрантов.
Вы просите объяснений? Вот они, рекомендую ознакомиться. Маркс: всеобщий закон капиталистического накопления, «Капитал», том первый, книга первая, отдел седьмой, глава XXIII, параграф 4. «Тот факт, что естественный прирост массы рабочих не удовлетворяет потребностей накопления капитала и в то же время все же превосходит их, есть противоречие самого движения капитала. Противоречие – не более вопиющее, чем другое, заключающееся в том, что в то самое время, когда многие тысячи выброшены на улицу, раздаются жалобы на недостаток рабочих рук». По мнению моих оппонентов, сие свидетельствует об отсутствии капитализма. По мнению же Маркса, здесь проявляется самый главный закон капитализма: «Чем больше общественное богатство, функционирующий капитал, размеры и энергия его возрастания, а следовательно, чем больше абсолютная величина пролетариата и производительная сила его труда, тем больше промышленная резервная армия. Свободная рабочая сила развивается вследствие тех же причин, как и сила расширения капитала. Следовательно, относительная величина промышленной резервной армии возрастает вместе с возрастанием сил богатства. Но чем больше эта резервная армия по сравнению с активной рабочей армией, тем обширнее постоянное перенаселение, нищета которого прямо пропорциональна мукам труда активной рабочей армии. Наконец, чем больше нищенские слои рабочего класса и промышленная резервная армия, тем больше официальный пауперизм. Это абсолютный, всеобщий закон капиталистического накопления».
С этим законом тесно связана Марксова теория экономических кризисов. Вульгарная экономия, отмечает Маркс, утверждает: кризисы являются следствием того, «что рабочий класс получает слишком малую часть своего собственного продукта и что, следовательно, беде можно помочь, если он будет получать более крупную долю продукта, то есть если его заработная плата возрастет… В ответ достаточно только заметить, что кризисы каждый раз подготавливаются как раз таким периодом, когда происходит общее повышение заработной платы и рабочий класс действительно получает более крупную долю той части годового продукта, которая предназначена для потребления. Такой период – с точки зрения рыцарей здравого и «простого» (!) человеческого смысла – должен был бы, напротив, отдалить кризис. Итак, видно, что капиталистическое производство заключает в себе условия, которые не зависят от доброй или злой воли и допускают относительное благополучие рабочего класса только на короткое время, да и то всегда лишь в качестве буревестника очередного кризиса». В периоды экономического подъема «поглощается часть той резервной армии рабочих, давление которой понижало уровень заработной платы. В этом случае происходит общее повышение заработной платы, – даже в тех частях рынка труда, где и до этого рабочие были вполне заняты. Это продолжается до тех пор, пока неизбежный крах снова не высвободит резервную армию рабочих; тогда вследствие ее давления заработная плата снова понижается до своего минимума и даже ниже».
Таким образом, кризис есть следствие не обнищания, а, наоборот, роста благосостояния наемных рабочих и служащих. Именно этот рост противоречит природе капиталистического способа производства, и поэтому капитализм стихийно реагирует на него периодически повторяющимися кризисами, понижающими благосостояние трудящейся массы и восстанавливающими необходимый капиталу размер резервной армии труда и уровень нормы прибыли. Неизбежность циклических кризисов прямо вытекает из всеобщего закона капиталистического накопления, они есть форма проявления этого закона.
В свете этого положения взглянем еще раз на эволюцию структуры выпуска в канун дефолта-98 и кризиса 2008–2009 годов (диаграмма 1). Перед дефолтом не было и речи об общем повышении не только заработной платы, но даже и прибавочной стоимости. До конца 90-х капитализма еще не было, поэтому дефолт был не капиталистическим экономическим кризисом, а государственным банкротством, случающимся в самые разные исторические эпохи. В нулевые же годы, напротив, происходила форсированная накачка внутреннего спроса путем быстрого, опережающего другие компоненты стоимости, роста оплаты труда и развития ипотечного и потребительского кредитования. Кстати, на графике видно, что даже в разгар кризиса масса оплаты труда не понизилась, но продолжает расти. И это верный признак того, что кризис не окончен, свидетелями чего мы и являем ся в настоящее время. Это подтверждает и график (диаграмма 2), заимствованный из бюллетеня «Центра развития» НИУ ВШЭ, показывающий динамику прироста депозитов и кредитов физических лиц (год к году, в процентах).
Не правда ли, картина текущего года весьма схожа с той, которая наблюдалась в первые три квартала 2008 года: стабильный темп прироста депозитов и снижение темпа прироста кредитов. Все протекает в точном соответствии теории Маркса.
Заключение
Итак, можно считать твердо установленным, что начиная с рубежа прошлого и нынешнего веков Россия идет по пути капиталистического развития.
Да, до рубежа веков Россия переживала особую эпоху, а именно эпоху первоначального накопления. Так, в 90-х годах еще не действовали никакие законы капитализма (особенно закон тенденции нормы прибыли к понижению), и это означало, что капитализм пока не «уложился», находился на подходе, на подлете. Тогда еще был шанс повернуться вспять, остановить капитализм на подходе, срезать его на подлете. В тот период и сформировалась вся система оценок и лозунгов народно- и левопатриотическая оппозиции. Но затем настали другие времена, при переходе к которым система оппозиционных оценок и лозунгов, к сожалению, практически не изменилась. Массы и многие политические деятели по-прежнему живут и руководствуются неизгладимыми впечатлениями «эпохи грабежа», игнорируя реалии периода капиталистического роста, не замечая, что давно уже наступила принципиально иная эпоха.
Глядя на воровские проделки российских предпринимателей, современный вульгарный экономист «народнического» толка отказывается признавать существующий экономический строй капиталистическим. Такого рода затруднения отнюдь не новы. По их поводу Маркс заметил во втором томе «Капитала»: «Мы видим, что при объективном анализе капиталистического механизма нет нужды использовать присущие ему известные позорные пятна чрезвычайного характера как средство для устранения теоретических затруднений. Но большинство моих буржуазных критиков странным образом кричит о том, будто я, например в книге I «Капитала», своим предположением, что капиталист уплачивает действительную стоимость рабочей силы, – чего он большей частью не делает, – будто я таким образом допустил несправедливость по отношению к этому самому капиталисту!».
Меня часто упрекают за то, что я слишком увлекаюсь ссылками на авторитет классиков, писавших свои труды век-полтора тому назад. Мол, ситуация с тех времен изменилась. В принципе это верно, но истина всегда конкретна и состоит в том, что российский капитализм как раз и находится сегодня на той ступени развития, в отношении которой ни «Капитал» Маркса, ни «Развитие капитализма в России» Ленина нисколько не устарели. Другой пункт обвинения состоит в том, что я якобы «призываю» развивать капитализм или ждать завершения его развития. Простите великодушно, но этот упрек не лезет ни в какие ворота. Ведь профессор-медик, демонстрирующий студентам рентгеновские снимки и комментирующий, довольно потирая руки: смотрите, какая замечательная язва желудка! – не есть еще апологет язвы.
Что бы там ни говорили об «устарелости» экономической теории Маркса, а сформулированные им законы как действовали, так и продолжают действовать. И новорожденный российский капитализм служит тому примером. «Младенец» оказался очень шустрым. «Чистку земель» он провел менее чем за десятилетие. Закон тенденции нормы прибыли к понижению он реализовал тоже в течение 10–12 лет, то есть затратил на все «достижения» времени в 10–20 раз меньше, чем исторический евро-американский капитализм. Что же дальше?
Когда говорят, что капитализм в России невозможен, то этот тезис верен в том широком историческом смысле, что капитализм «невозможен», то есть неизбежно преходящ во всем мире, а не только в России. Другое дело, что российский капитализм недолговечен в силу своего крайне быстрого развития. Темпы капиталистического развития 1861-1917 годов превзошли все европейские аналоги. И он рухнет тем скорее, чем быстрее он развивается, зреет и перезревает.
Александр ФРОЛОВ
